style="font-size:15px;"> – Если на то будет воля Господа, – парировал Лаутрат нарочито смиренным тоном.
– Вы правы, миледи, – согласился Адро, – странно, если монахи останутся в стороне, но, кто мы, чтобы говорить за Всевидящего?
– Ладно, хватит, – прервал спор Ардван и обратился к гонцу:
– Что ж, сделаю всё возможное, дабы прибыть в распоряжение Железноликого через два месяца.
Гонец снова вежливо склонил голову:
– Хорошо, милорд. Его Величество будет доволен.
Канцлер записал ответ в письме, которое граф скрепил личной печатью и передал гонцу. Тот раскланялся:
– Милорд, я вынужден отправиться в путь немедленно. Премного благодарен за гостеприимство, оказанное в этом доме.
Граф отдал людям распоряжения, после чего все ушли заниматься подготовкой к походу, и Ардван, наконец, остался один. Впереди предстояло много дел. От разговоров заболела голова, и граф надеялся, что свежий воздух принесёт облегчение. Он накинул тёплый плащ и спустился во внутренний двор замка. Шёл мелкий снег, а мороз слегка пощипывал щёки. Недалеко от главной башни разросся розовый сад, заросший голыми шипастыми кустами. Тут же раскинулись несколько столетних дубов, посаженных прадедом Ардвана, их безлистые ветви и кривые, раздавшиеся вширь стволы, производили зловещее впечатление в сгущающихся сумерках.
Граф поднялся на южную стену. Здесь склон холма был весьма крутым и каменистым, а потому с этой стороны замок защищали только два ряда фортификаций. Воды Мутной реки чернели далеко внизу, они текли среди поросших хвойными лесами холмов, и, петляя, уходили на юг, к Зелёному морю.
Ардван стоял и смотрел вдаль, пока не ощутил спиной чей-то пристальный взгляд, от которого по телу побежали мурашки. Он обернулся: в саду, прямо среди розовых кустов неподвижно стояла лошадь, на которой восседал тяжеловооружённый всадник в полном боевом облачении. Первой реакцией графа был гнев: «Что за олух? Кто его сюда пустил верхом?» Но когда пожилой лорд пригляделся, страх, так не свойственный этому видавшему виды воину, пробрал его от макушки до кончиков пальцев.
Ржавчина разъедала кольчугу и пластины доспеха, и железо буквально сыпалось при каждом движении катафракта. Шлем, закрывавший лицо, прогнил почти насквозь. А сюрко(7), надетое поверх брони, давно превратилось в лохмотья, свисающие кусками ветхой ткани. Из-под обрывков попоны виднелись втянутый живот и тощие ноги лошади. Кольчуга на всаднике висела так, будто под ней был не могучий воин, а жалкий доходяга или…
«Мертвец!» – сверкнула мысль в голове графа. Он стоял и смотрел на катафракта, а тот неподвижно сидел на коне и таращился в ответ прорезями шлема. Ардван на какой-то момент потерял самообладание, единственное, что хотелось – это бежать. Бежать как можно дальше. Потребовались усилия, чтобы взять себя в руки.
– Зачем же ты здесь? – тихо произнёс граф. Неподвижная фигура всадника хранила молчание, а потом лошадь развернулась и медленно побрела
