и обрешечённая повозка с заключёнными завиляла, кренясь на левый бок. Одно из передних колёс откатилось в сторону и упало в придорожную канаву. Зазвенели цепи кандалов, пятеро сидящих в клетке людей завалились друг на друга. Возница тут же натянул поводья. Едущая следом телега тоже остановилась. Конвоиры занервничали, осадили лошадей и начали озираться по сторонам.
Колонна с заключёнными только что спустилась с сопок. По левую сторону дороги тянулся зелёный хвойный массив, а по правую – поля, среди которых виднелась деревня. Опасения стражников оказались напрасными: засады никакой не было, имела место обычная поломка. Возница, ругая всё на свете, спрыгнул в чёрную жижу под колёсами.
Солнце разъедало подтаявший снег – весна, наконец, выгнала надоевшую зиму и прочно обосновалась в графстве Вестмаунт, и теперь на дороге властвовали грязь и распутица.
– Приехали, – констатировал Ман.
– Кажется, Всевидящий дал нам ещё пару часов насладиться жизнью, – улыбнулся Даг.
– Да будь Он проклят! – пробурчал Эмет. – Наслаждаться, сидя в клетке?
– Не богохульствуй, парень, – добродушно проговорил Даг, – меня везут, чтобы повесить, но я же не кляну Бога. У каждого своя судьба. То, что отец отказался тебя выкупить, не повод ненавидеть весь мир.
– И ты будь проклят со своими разглагольствованиями, – выругался Эмет.
– Хорош ныть, не тебе одному тошно. Всем ныть теперь? – повернулся к парню одноглазый заключённый. Он смачно сплюнул на пол телеги, а затем, как и прежде, продолжил глядеть на поля. Мужчину звали Тило. Его обвиняли в ереси и везли в Нортбридж, дабы представить на суд апологетов.
Берт наслаждался природой. После нескольких дней, проведённых в вонючем подвале башни, каждый миг на свежем воздухе казался прекрасен, особенно теперь, когда долгожданное весеннее тепло пришло в этот мир. Вот только вид полей и сельских домиков навеял воспоминания о родной деревне, о свободе, о жене и ребёнке – словом, обо всём, что отняли. Отняли навсегда, ведь по словам Дага те, кто попадал на каторжные работы, обратно больше не возвращались.
Берт вспомнил, как несколько дней назад в темнице замка Блэкхилл их с Маном навестили семьи, приехавшие из Обернвилля сразу, как только узнали, где находятся их родные. Берту всё же довелось увидеть свою жену Хвиту и полугодовалого сына, но вряд ли можно было назвать эту встречу радостной. Девушка рыдала, понимая, что видит мужа последний раз в жизни. Берт попытался её утешить, но тоже не выдержал и расплакался. Его даже не выпустили из камеры. Они лишь смогли переброситься несколькими словами через узкое окошко в двери темницы.
Неизвестность ожидала не только Берта. Что делать одинокой женщине с грудным младенцем, оставшейся без кормильца, тоже было не ясно. Сельская община поможет первое время, но дальнейшие перспективы выглядели весьма туманными. Родня стояла на том, чтобы Хвита вышла замуж за Бруно Мельника. Вдовец не имел ничего против молодой жены с ребёнком, а главное,
