на том основании, дорогой юноша, что у нас в Париже по приказу кардинала Ришелье, запрещены дуэли – ответил граф Рошне, поправляя на руке перчатку.
– В таком случае, почему не арестовали вас?! – с возмущением спросил де Шарон, вырываясь из рук гвардейцев.
В ответ Рошне ухмыльнулся, и совершено спокойно ответил:
– Вы сами на меня напали, я шел мирно, а вы то и дело, приставали ко мне, с каким- то требованием.
– Я требовал, чтобы вы передо мной извинились, за то, что вы меня толкнули. Если б вы извинились, то дуэли бы, вообще не было.
– А вам не кажется, молодой человек, что по всем правилам, это вы должны были бы уступить мне дорогу, так как я вас старше. Что вы стоите, арестуйте его!
Граф дал знак гвардейцам, и на де Шарона, набросились восемь человек. Бургундец отчаянно защищался, двоих ему даже удалось ранить, но на этот раз ему не повезло. При очередной попытке сопротивления, ему заломили руку, и несколько раз усмирив кулаком, повели через весь город, в тюрьму. Все надежды стать мушкетером в те минуты, рассыпались, как карточный домик. С каждой минутой, де Шарон находился все дальше, и дальше, от заветной мечты.
Глава X
Дорога приводит в тюрьму
После ареста над г-ном де Шароном был суд. Поскольку во время дуэли бургундец не успел нанести большого урона графу Рошне, то на суде было решено обойтись штрафом. Но так как во время ареста, стражники изъяли у бургундца последние три пистоля, молодой человек не смог оплатить, и четверти названой суммы. Не добившись от обвиняемого оплаты, суд приговорил его, к двум месяцам тюрьмы.
Не имея за душой, и ломаного гроша, рассчитывать бургундцу на хорошие условия в тюрьме, не приходилось. После очередного избиения, де Шарон оказался в камере для бедняков.
Придя в себя, бургундец почувствовал ноющую боль в ребрах. Несмотря на то, что каменная плита, (служившая ему кроватью), была засыпана сверху соломой, но даже через нее де Шарон, ощущал, как холод пронизывает все его тело.
Из соседней камеры доносились постоянные вздохи, стоны и кашель, что приводило де Шарона в бешенство. Одиночество угнетало бургундца, а несбыточные мечты о карьере, выводили его из себя. Целыми днями юноша спал или просто лежал, а когда тоска становилась не посильной, он начинал стучать ногами в дверь, или петь дурацкие песни, таким образом, сводя с ума стражников.
Кроме всего этого, де Шарона мучили клопы и тюремная еда. От постоянной носки одежды, рубашка и без того грязная и рваная, начинала расползаться на его теле, словно бумага, что было не менее печальным.
Дни ползли, каждый день приравнивался к году. В один прекрасный день, де Шарон осознал, что прожил в тюрьме всего неделю, а состояние его души было таковым, словно он прожил в своей камере месяц.
И вот, когда дни, проходившие в тюрьме стали совсем невыносимыми, Бог послал к несчастному провинциалу, своего милейшего слугу, аббата де
