поведал ему всю историю о том, как его храбрый хозяин вступил в бой с ненавистным господином Рошне, которому на помощь сбежала сотня красных гвардейцев.
– И представляете, – продолжал слуга, – этот Рошне, которого я знаю не понаслышке, созвал сотню гвардейцев кардинала. Я признаюсь честно, мой господин дрался как лев, он убил тридцать пять гвардейцев, не считая раненых. Я конечно, тоже не стоял в стороне. И вот, когда мой господин, почти всех их убил, прибежало еще сорок гвардейцев. Вот тут-то мой хозяин и сдался. Его избили, деньги отобрали и повели в тюрьму, с тех пор я здесь.
Дав Глюму волю фантазии, де Рамис с терпением дождался конца рассказа, после чего пообещал, что-нибудь сделать для его хозяина.
В то время, ничего неподозревающий г-н де Шарон, лежал на кровати, и как обычно бездумно, громко пел, от чего сдавали нервы даже у мышей:
– И глядит луна уныло, ты на встречу не пришла!
Ты, наверное забыла, а быть может, не нашла!
Вдруг раздался скрип в замочной скважине. Думая, что это стражники, де Шарон продолжал петь, делая вид, что не замечает их прихода.
– К вам священник! – раздался зловещий голос стражника.
Это насторожило де Шарона, он тут же перестал петь, и тревожно приподнялся с кровати.
– Зачем еще? – спросил он возмущено.
– Узнаете, – ответил стражник, и в камеру вошел аббат.
Перекрестив стражника аббат, улыбаясь, попросил, что бы его оставили наедине с обвиняемым. Вскочив с кровати де Шарон, пытаясь оставаться спокойным, спросил:
– Уж не исповедовать ли, меня пришли, святой отец?
– Нет, – с улыбкой произнес кюре, благословив двумя пальцами юношу.
– Тогда зачем вы пришли?
– Как лицо духовное, я считаю своим долгом помочь всем страждущим, поэтому, видя вас в такой нужде, я готов вам дать 400 экю, и все что вам еще потребуется.
Не смотря на то, что эти дары пришлись бы в самую пору для де Шарона, упрямый бургундец отказался их принять, объясняя это тем, что следует с детства правилами: ничего ни у кого, не брать, кроме, как у короля.
– Ну что ж, раз вы такой гордец, то возьмите хотя бы, все предложено мной, в долг, – предложил де Рамис. – Надеюсь брать в долг, не нарушает ваших убеждений?
– Вы правы, я, пожалуй, воспользуюсь вашим предложением, но только под расписку, – решил де Шарон.
– Что ж, если вам так будет угодно, пишите.
Аббат попросил тюремщиков принести перо и бумагу. Тюремщики исполнили просьбу священника, и принесли, все как он просил.
Написав расписку, де Шарон подал ее де Рамису, и спросил:
– Но кто вы, если вы конечно не святой Николай, в образе священника? – спросил де Шарон, удивленный такой опекой.
– Увы, я далек от святости. Мое имя де Рамис, я аббат, норманнского монастыря Св. Петра. Иногда я покидаю
