Может, разбить со злости? – Карин, ты где? – продолжаю орать на автомате, набирая повтор на телефоне.
Но, я не жду отклика с той стороны торгового зала, а иду по заднему краю, в ожидании найти между прилавками. Радио всё больше мне действует на нервы: «Доджерс» проигрывают «Ред Сокс»; уличный шум вынуждает оглядываться, высовываться из-за прилавков, тормозить и прислушиваться к движению машин за стенами магазина.
– Ты с ума сошла… Что ты делаешь? – кричу я, увидев, как пьёт воду, с горла.
– Меня мучает жажда…
– Промочи горло, и сделай пару глотков.
Я подхожу ближе, и вижу в её руках несколько бутылок пива, вакуумные пачки с веганским набором еды, и маленькие горлышки бутылочек с крепким спиртным. Я знаю, что это…
– Ты совсем… – тяну за шиворот, как годовалое дитя, и тащу в глубину прилавков. – Ты уже забыла, для чего мы здесь? Забыла, что за нами погоня… гоняются за тобой, как на охоте? С минуты на минуту, появятся люди с птичкой, а ты тут играешься!? – говорю ей с отвращением, вполголоса, и вываливаю все содержимое из её объятий на прилавок. – Слушай меня сюда… – беру её за шкирку. Она затаилась, как кролик, вытирая следы воды на губах. – Никаких напитков… никакого пива и спиртного; никаких пачек со жратвой, а делаешь так, как скажу тебе я: идёшь и ищешь фонарики, батареи для них; новые средства связи, зарядные устройства… Верёвка, малярная лента, а также – новая, неброская одежда, спортивная обувь, два рюкзака… И никаких побрякушек! Ты меня поняла? – спрашиваю я, заглядывая в глаза. Мне кажется, я был достаточно убедителен.
Она, едва ли разборчиво кивает мне в ответ.
– Когда будешь готова, – переодеваемся, и валим через чёрный вход…
– А есть…? – прерывает меня. – Это нечестно, – я сильно голодна! Всего-то пару бутеров и воды… Я это всё понесу, не переживай! – делает акцент на слове «Я».
Что это за девка, а?
– Переодеваемся, берём телефоны, запасные батареи и…
– И воды… С бутерами! – заканчивает моё предложение по-своему.
– Даю пять минут… – проявляю снисхождение. Мне тяжело терпеть её взгляд.
Я отпускаю девчонку, а сам стою посреди прохода, с телефоном в руке, и смотрю на камеру, которая нацелила свой взгляд на меня. Смотрю и пытаюсь вспомнить, было ли что-то похожее, когда мы вошли… когда достал пистолет, и стал выгонять всех посетителей? К чёрту камеры, – они подчиняются пульту, а тот – исполняет волю оператора. Но, какого, если парень залез под стол, в прямом смысле слова?
«Ладно», – говорю себе, посмотрев новым взглядом в потолок. А там – перевёрнутая шахматная доска, в чёрные клетки которых вмонтированы камеры, что заострили внимание на мне. Все, без исключения, что были в моём поле зрения, фиксируют мой каждый шаг… Любое движение!
Я делаю вид, что мне пофигу на их глаза, и ныряю между высокими прилавками. Прохожу одну сторону, сворачиваю направо, взяв какую-то фигню,
