речи не идёт.
А теперь по делу! Что мы имеем? Некая «третья» группа влезла во взаимоотношения двух противоположных идейных сообществ. Ясно, что неонацисты не такие, как были во времена моей молодости, да и ЛГБТ – не святые угодники, не против «потусить» со своими идейными врагами. У первых и вторых на первом месте деньги, страсть и развлечение… Это – молодость. На это ещё можно закрыть, хоть как-то, глаза. В общем, я ей верю, и нет смысла гробить дойную корову. Девушка права.
И получается вот что: некая «третья» сила убивает двух парнишек, с животной жестокостью. Возможно, внутри лагеря неонацистов, всё-таки, вызрели новые кадры: узнав о тесных связях представителей своей команды, решили наказать, в первую очередь, своих. Ведь, у них же была любовь! А для членов ЛГБТ – демонстрация силы, хороший повод запугать, посеять панику. Типичные животные повадки… Почему-то считают, что должны только сильных уважать. Но сила-то, бывает разная. Знают ли это ублюдки?
Я еду один. Водители успокоились: машины отдалились, шум угас, поток рассредоточился, а я по-прежнему не могу прийти в себя. Что же это значит? Пацаны, которые ходили вместе на задание, оказались изгоями, лишь из-за того, что выбрали в любовники себе подобных? Сложная ситуация…
«Какая тебе разница, кого я целую, и кому свои мысли посвящаю, – это моё личное дело, кого я должен любить! И, я не выбираю, жизнь меня не направляет – это судьба нас сводит, случай нас соединяет… Сердца влюблённых всё определяют! Мы любим – значит всё! Так Бог решил…», – говорил мне, как-то, один гей. «А другие это отвергают. Они говорят, что любовь – она одна; что боль – она сильна… Что жизнь – она жестока, и за свои поступки должен отвечать…». Не стал тогда я спорить…
– Следующий – направо! – хлопает ладошкой по плечу меня.
Я сворачиваю в переулок. Впереди видна всё та же полоса, по обе стороны – дома, растущие непрерывным потоком старых аппартментов. Вижу разноцветные козырьки – пёстрые шатры, разделённые напополам, прикрывающие лавочки с фруктами, и вольно мыслящих людей, шагающие вдоль. Я бы по всем пробежался, в руку самые вкусные собрал и её бы угостил. Но, она мне говорит:
– Офицер, тормози! Приехали.
Девка хлопает дверцей и бежит вперёд, а я – важно оглядываюсь, разминаю шею, а уж потом снимаю очки. Машин не так уж много, но есть фургоны, тёмные зоны, до которых мой глаз не достаёт. Сложив очки в кармашек, я медленно ступаю. Впереди – простой проход, прячущийся в тени деревьев, а по бокам гуляет одинокий ветерок, вдоль усталых, от времени, домов… Я иду вразвалку.
– Бабульки нет на месте… – внезапно, говорит.
– Это нормально?
– Вообще-то, нет. Мексиканка здесь всегда сидит.
«Ну ладно», – думаю я. «Всего лишь «мекс».
– Ты со мной, офицер?
– Да.
– Тогда, не отставай!
Да не фиг делать! Но она бежит
