в робости великой, чтоб фарр не мерк над истинным владыкой.
Фарр в образе барана и был судьбой шахиншаха Нарсе.
Ночью к шахиншаху снова явился Гипнос.
«Все страны как страны, сопредельничают и беспредельничают друг с другом, и только Иран и не-Иран граничит с Ахура Маздой, ну, и еще с варварским Римом», – погружаясь в грёзы, внезапно подумал Сасанид, словно озаряясь внутренней вспышкой.
Это был сигнал свыше.
Гипнос рвал и метал.
Уроки Диоклетиана
«Я повествую только о своём:
Что в жизни много разного, и в нём
Мы усмотреть должны все краски бытия и быта,
Чтоб не остаться у разбитого корыта…»
Омар Хайям. Рубайят
В тронном зале никомедийского дворца восточного римского августа Диоклетиана, вселенского Господина и Бога, с утра собрался весь цвет гражданского и военного менеджмента империи, кого столь наскоро объявленный приём по счастью застал в столице и её окрестностях: дуксы, викарии диоцезов, начальники провинций; щеголеватые наследные с породистой родословной и совсем безродные селюкско-рогулистые сенаторы – клариссимы, стектабили, иллюстраты и нобилиссимы; всадники-эгрегиаты и перфектиссиматы; вельможи и всякая высокопоставленная интриганистая придворная шушера – препозиты, магистры того-сего и комиты его же. Обладавшие инсайдом, чтобы быть поближе к телу и откликнуться по первому свистку, посвистыванию или присвистыванию, подготовились заранее, прикинувшись ветошью и толкаясь, кто в одиночку, кто кучками вокруг да около царских чертогов в предпоследний и последний перед приёмом дни. Ничто так не пробуждает и не подпитывает жажду жить хорошо, как наглядный и практичный пример другой людины, которая тоже ничего не делает, но живёт ещё лучше.
– Пусть мы и не грядущий в туманных веках Николай Второй из Третьего Рима, а Диоклетиан Первый из Рима Первого, повелеваем назначить Сикория Проба главой делегации на переговорах с нечестивыми и проигравшими войну персами! – громогласно и официозно объявил главный тетрарх Римской державы, после чего, повернувшись непосредственно к Галерию, принялся, словно лично ему, ненавязчиво внушать, по-отечески поучая изяществу тонкой дипломатии. – Рим должен приобрести Интилену, Софену, Арзанену, Кордуену и Забдицену. Пять областей – столько, сколько пальцев на моей правой, впрочем, и на левой кисти тоже! Кто не верит, может пересчитать на своих руках, коли знаком с азами арифметики. Граница между Римом и Персией должна пройти по Тигру, а между Арменией и Персией – по Мидии! Коли должна, пусть и пройдёт, такова моя воля… эээ… об этом веками мечтал наяву и грезил во снах, насылаемых Гипносом и Морфеем, римский народ! Армения тоже навечно должна стать нашей, пусть и не провинцией, но отныне и во веки веков только Рим сможет назначать или утверждать её нынешнего и грядущих царей! Если они когда-либо начнут бухтеть, пыхтеть,
