style="font-size:15px;"> – Оставь свои проказы, Бэлла. Мне придется позвать мисс Мертенс.
– Ну так что же! – пренебрежительно отозвалась Бэлла. – Она все равно не посмеет меня наказать: ведь ты сама запретила ей это.
В эту минуту в комнату вошла пожилая особа, довольно бледная. Почтительно поклонившись дамам, она робко проговорила:
– Господин учитель ожидает Бэллу.
– Я не хочу сегодня учиться! – выкрикнула девочка и, взяв со стола моток шерсти, бросила его в вошедшую.
– Нет, дитя мое, это необходимо, – произнесла баронесса. – Иди с мисс Мертенс и будь умницей.
Бэлла уселась в кресло, как будто все это касалось ее не больше, чем укрывшегося под диваном Али, и поджала под себя ноги. Гувернантка хотела было подойти к девочке, но гневный взгляд баронессы остановил ее.
Эта сцена, вероятно, еще долго бы продолжалась, если бы баронесса не прибегла к помощи конфет. Девочка, набив ими рот и карманы, направилась к выходу. Англичанка хотела взять ее за руку, но Бэлла оттолкнула ее и выбежала из комнаты.
Елизавета буквально окаменела от удивления. Кроткое лицо фон Вальде выражало неодобрение, но она не проронила ни слова.
Баронесса снова опустилась на подушки.
– Эти гувернантки вгонят меня в гроб! – со вздохом произнесла она. – Когда же, наконец, мисс Мертенс научится обращаться с Бэллой, как того требует впечатлительная натура девочки? Она совершенно не считается с детским темпераментом и положением своей подопечной. Всех подгоняет под один шаблон, будь то дочь какого-нибудь лавочника или знатного лорда. Мисс Мертенс – отвратительная, педантичная воспитательница. Бог весть, из какой английской глуши она явилась! Ее выговор ужасен!
– Я не нахожу этого, дорогая Амалия, – сказала госпожа фон Вальде, в голосе которой звучала бесконечная доброта.
– Ах, это в тебе говорит твоя ангельская натура. Хотя я сама и не говорю по-английски, но прекрасно слышу, что твой выговор, милочка, несравненно элегантнее.
Елизавета мысленно усомнилась в справедливости этого суждения, а госпожа фон Вальде сделала отрицательное движение рукой и при этом слегка покраснела.
Баронесса же продолжала:
– Бэлла тоже прекрасно чувствует это. Она упорно молчит, когда гувернантка обращается к ней по-английски. Я вполне понимаю ее и всегда выхожу из себя, когда эта особа уверяет, что девочка упрямится.
Слабый вначале голос баронессы постепенно окреп, пока она произносила эту тираду.
Она, казалось, сама заметила это и, вздохнув, утомленно закрыла глаза.
– О! Мои несчастные нервы не выдерживают этого. Я опять становлюсь раздражительной. Эти неприятности – сущий яд для тела и души.
– Я советовала бы тебе в те дни, когда ты так скверно себя чувствуешь, как сегодня, оставлять
