Когда она особенно удавалась, я занимался безо всякого платка и безо всяких усилий.
Но это отнимало много сил. Нужно дотерпеть, окончить этот курс и подумать, не перевестись ли куда-нибудь ещё. Хотя я понимал, что не хочу переводиться, – из-за Софии и, главным образом из-за Ники.
Мне начали сниться сны. Я не могу назвать их иначе, пусть даже там всё было очень реально. Сны приходили каждую ночь, отнимали много сил, я часто просыпался разбитым.
Это были не те фантазии, скажем так, которые преследовали меня после нескольких первых дней знакомства. Я ощущал физическое притяжение, и она знала, и хорошо этим пользовалась. Но когда угар проходил и наступало утро, я понимал, что это, как повторял учитель биологии, «химия организма».
Сейчас мне снилось прошлое, но в нём у меня была возможность менять что-то, пусть самую капельку. Я помнил, как всё происходило – я помнил каждую нашу встречу с ней, в лесу или в кафе в университете или общежитии, все разговоры. И мог – во сне – не говорить то, что ей неприятно, узнавать о неё больше – она охотно рассказывала. Я не понимал, вначале, почему она так свободно говорит о весьма личном. Потом понял. Я видел, как она однажды дала пощёчину одной из студенток – потом мне рассказали, что Ники, после бокала вина, поделилась какими-то интимными подробностями своей жизни. И когда услышала их от кого-то другого, поняла – кто разболтал.
Проверяла. Она проверяла меня, как и других. Ну что же, я не болтун.
Много раз сны доходили до того нелепого «испытания». Многие запомнят тот холодный пруд – трое слегли с воспалением лёгких, двое чуть не утонули. Но в моих снах этого просто не было. И я не знал, что было – знал только, что она не прогоняла меня, не отдаляла, никто не говорил про меня ничего за моей спиной и – мне продолжало всё удаваться.
Я говорил с ней в снах. О том, о чём в реальности, в прошлом, не говорил. И разговоры запоминались. Может быть, именно разговоры во сне и помогли мне продержаться так долго – ведь в реальности Ники вела себя всё более странно.
Одевалась всё более крикливо. Вела себя надменно и агрессивно по отношению к тем, кто не выказывал ей уважение (а выказывали немногие). И, что самое неприятное, в присутствии Поля, Жана или других «прошедших испытание» становилась другой – деланно услужливой, крайне любезной, а в случае Поля – прямо-таки покорной. Это настолько не походило на знакомую мне Ники, что я не знал, что и думать. Игра. Непонятная мне игра. И часто, почти каждый день, она попадалась мне на глаза, молча смотрела. Во взгляде всё чаще начинало появляться презрение и злость.
Но не пойти на день рождения я бы не смог теперь.
А София… забавно, но мы начали переписываться. Я никогда особенно не любил эпистолярный жанр, но переписка выходила интересной. Мы с ней там даже играли в шахматы. Это был, наверное, единственный способ общения – попытайся я встретиться с ней, моментально где-нибудь рядом, как по волшебству, оказывался Жан.
София уговаривала меня не ходить на день рождения. Что бы мне в этот раз послушаться
