старик, мне это не в радость.
Быстро Поль сделал из них «шестёрок». Слишком быстро. Я прошёл мимо, ожидая удара или чего-то такого, но ничего не случилось.
Брюс, общежитие, 12 апреля 2010 года, 13:00
Мне пора собираться на лекцию. Ручаюсь, я и там буду сидеть, как прокажённый – вокруг никого, все делают вид, что меня нет. Ладно, плевать! Я не собираюсь сдаваться и уезжать отсюда до окончания курса. Я запустил руку в карман брюк – платок так и лежал там – и в сотый раз подумал, не сжечь ли его ко всем чертям. Или я уже пробовал? Так и не решился. Не смог. Я не смог вызвать в себе подлинное отвращение или ненависть к Ники. Но не мог и сказать хоть кому-то, почему.
Лифт занят. Ладно, прогуляюсь. Я услышал смех, голос Ники этажом ниже – и невольно вышел в коридор, словно у меня могли быть дела на том этаже.
У меня чуть челюсть не отвисла. Ники шла в обнимку с Кристин Фаро – «медвежонком». Неразговорчивая, коренастая, Кристин никем не интересовалась и водила дружбу только с Шарлоттой Бреннер, с которой и жила в одной комнате. Что задумала Ники?
Ники что-то шептала на ухо Кристин и та смущённо улыбалась, отводила взгляд. Они прошли мимо меня – Ники меня теперь в упор не видела, Кристин не видела всегда.
– Да, моё солнышко, – услышал я голос Ники. – Только скажи!
Кристин рассмеялась, прижалась к Ники… о Кристин и Шарлотте что-то говорили, с усмешкой, но я старался не слушать сплетни. То, как рука Ники скользнула по Кристин… что-то здесь кроме дружбы, точно. Ники, что ты задумала на этот раз? Какую гадость для Кристин?
Они ушли вниз по лестнице, и я только сейчас заметил, что в том конце коридора стоит, глядя в пространство, Шарлотта Бреннер. Осунувшаяся, бледная, жалкая тень самой себя. Совсем недавно она могла во всём затмить Ники, если бы её интересовало чьё-то внимание.
Она увидела, что я смотрю на неё, и быстрым шагом вернулась в свою комнату.
Брюс, общежитие, 12 апреля 2010 года, 21:00
Когда тебя не видят в упор люди, с которым только вчера были не разлей вода – очень противно. Я уже не знал, к кому можно за чем подойти. С другой стороны, если из-за судимости отца, настоящей или нет, так начинают ко мне относиться, то настоящие ли то друзья?
Пойду погуляю, решил я. Сидеть в каморке, пропахшей пылью и дезинфекцией, нет никаких сил. Главное, не поддаться на очевидные искушения – например, не напиться.
Я надел плащ, взял с собой бумажник – всё же зайду в кафе, просто посидеть в тепле. И всё.
Не знаю, что меня заставило опуститься на этаж. Может, я хотел вновь заглянуть к Софии. Она одна разговаривала со мной – правда, только если рядом не было Жана или Поля. И тоже стала тенью самой себя – нет решительности, нет мрачной уверенности и язвительных шуток. Серая мышка.
Тихо. За её дверью – тихо. Я не стал вслушиваться – саму Софию за этим не раз ловили и всякий раз она с негодованием заявляла, что не подслушивает, просто не хочет приходить невовремя. И всегда краснела. Ты так мило краснеешь, Софи…
Щелчок. Дверь
