была нарисована виселица со стрелочкой по направлению к букве Г, возле которой стояла цифра пять.
– И что вы об этом думаете? – обратился я к надзирателю.
– Думаю, – произнес он задумчиво, – что история запутанная.
– В логике вам, Лаврентий Филиппович не откажешь, – заметил я с невольным сарказмом в голосе. Однако Медведев на мой тон не прореагировал, по всей видимости, привык.
– Вот только, часики я у вас, Яков Андреевич, вынужден попросить обратно, – заметил он и добавил, словно извиняясь:
– Как-никак, а вещественное доказательство!
Я с трудом удержался от того, чтобы не спросить его, что именно эта вещь доказывает, но смолчал и послушно переписал все буквы и цифры к себе в записную книжку.
– Ну, вот и славненько, – приговаривал Медведев, похлопывая меня по плечу.
И чего только ради дела не вытерпишь!
– Ранее вы упоминали о каком-то свидетеле, – напомнил я надзирателю.
– Конечно, упоминал, – согласился Медведев. – У меня и данные его где-то здесь записаны, – добавил он и принялся перекладывать на столе с места на место стопки исписанной бумаги. Наконец он извлек на свет Божий то, что искал, и продиктовал мне под запись:
– Платон Модестович Слепцов, проживает на улице Московской, квартиру снимает у какой-то вдовы, в доме под номером шесть.
– И что же этот Платон Модестович из себя представляет? – осведомился я.
– Сами увидите, – усмехнулся Лаврентий Филиппович.
Я же настаивать не стал, распростился с квартальным надзирателем и поспешил по указанному адресу.
Трясясь в экипаже, я от нечего делать рассматривал людей через каретное окошко. Народу высыпало на улицы – тьма! Однако я так и не заметил никого из знакомых, и меня это почему-то разочаровало. Видимо погода настраивала на общительный лад, а я предчувствовал, что в скором времени вынужден буду погрузиться с головою в работу.
Экипаж остановился у железной витой ограды, я вышел из кареты и отправился прямиком к небольшому домику из белого кирпича, окруженному палисадником. Не успел я дернуть ручку звонка, как дверь мне открыла пожилая голубоглазая женщина в короткополом темно-коричневом шугайчике и длинной креповой юбке. Как я и предполагал, она и оказалась той самой вдовой, о которой говорил надзиратель.
– Чем обязана? – осведомилась женщина.
– У вас ли снимает комнату господин Слепцов?
– Ну, – насторожилась она. Мне показалось, что хозяйка не расположена к длительному общению.
– Так я к нему с визитом, – сообщил я ей, как можно любезнее.
Она пропустила меня в просторную переднюю, где горела огромная сальная свеча, и сказала, что уведомит обо мне Платона Модестовича.
– Как вас представить? – поинтересовалась она.
Я отрекомендовался:
– Отставной поручик Преображенского полка
