по прямому назначению… Резкое сокращение производства и продажи спиртных напитков привело к значительному росту антиобщественных и других негативных явлений…»[314] Комментарии тут, как говорится, излишни.
Сугубо деловую и бесстрастную записку министра К. З. Тереха дополним эмоциональными строчками Горбачева, переложившего ответственность за перегибы антиалкогольной кампании на общество: «В нашем обществе больше привыкли к «революционным скачкам», чем к кропотливой работе на длительном отрезке времени. Антиалкогольная кампания, к сожалению, стала еще одним печальным примером того, как вера во всесилие командных методов, максимализм, административный раж губят правильно задуманное дело. В спешном порядке начали закрывать магазины, винно-водочные заводы, а кое-где и вырубать виноградники. Свертывалось производство сухих вин, что не было предусмотрено постановлением. Приобретенное в Чехословакии дорогостоящее оборудование по производству пива ржавело и гибло. Массовый характер приобрело самогоноварение. Из продажи начал исчезать сахар; его нехватка потянула за собой резкое сокращение ассортимента кондитерских изделий. Потом с прилавков стали исчезать недорогие одеколоны, употреблявшиеся вместо алкоголя. А использование всевозможных «заменителей» привело к росту заболеваний. Вот какая потянулась цепочка. Людей все больше раздражали многочасовые очереди, униженные ожидания в надежде приобрести бутылку водки или вина по случаю какого-либо торжества»[315].
Написано, пожалуй, живо и выразительно, но так, будто это писал заезжий гость, человек со стороны, не имевший отношения к тому, что происходило, и наблюдавший за происходящим с расстояния, тогда как за все в первую очередь он ответствен и спрос с него.
За три года антиалкогольной кампании экономика страны потеряла не менее 67 млрд. р.; кампания «капитально ударила по финансам»[316]. Она «потрясла до основания и без того ослабленную финансово-бюджетную и денежно-кредитную систему страны»[317].
Надо заметить, что финансовые потери, понесенные государством в период антиалкогольной кампании, приобрели чрезвычайную остроту в связи со значительным сокращением поступления в бюджет «нефтедолларов», вызванным падением цен на сырую нефть на мировом рынке, а также в связи с затратами на афганскую войну и помощью Польше, раскачиваемой проамериканской «Солидарностью». По оценкам экспертов, «война в Афганистане стоила СССР 3–4 млрд. долл. в год, а помощь Польше – 1–2 млрд. долл. в год… Если к этому добавить потери от снижения цен на нефть и срыва ввода 1-й очереди газопровода Западная Сибирь – Помары – Ужгород, то ежегодные потери СССР составляли в середине 80-х годов 18–20 млрд. долл.»[318].
Сумма, как видим, колоссальная. К этому вскоре присоединился и Чернобыль, который обошелся стране в 8 млрд. р., что составило полтора
Цит. по: Р ы ж к о в Н. И. Десять лет великих потрясений. С. 98—100.
Г о р б а ч е в М. С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 341.
Р ы ж к о в Н. И. Десять лет великих потрясений. С. 101 (см. также: Абалкин Л. Трудный перевал//Обратного хода нет. М., 1989. С. 41; Гайдар Е. Хозяйственная реформа, первый год// Там же. С. 323.– По другим подсчетам сумма потерь составила 200 млрд р. (Ч е р н я е в А. С. 1991 год: Дневник помощника Президента СССР. М.,1997. С. 154).
П а в л о в В. Август изнутри. Горбачев-путч. М., 1993. С. 20. «Удар, нанесенный бюджету, – пишет Р. Г. Пихоя, – был столь значителен, что он так и не был преодолен до последних дней существования СССР» (Пихоя Р.Г. Советский Союз: История власти. 1945–1991. М., 1998. С. 458).
С о к о л и н Б. М. Кризисная экономика России: рубеж тысячелетий. С. 25.
