ложиться с ним в одну постель, – томно мурлыкала Инка, прижимаясь к Венькиному плечу. – От его правильности нас с Андрюхой уже тошнит. Если б не Пашкины регулярные командировки, мы б уже с ума сдвинулись. Слушай, а познакомь его с какой-нибудь прошмандовкой. Пусть на выходные к ней мотается, типа, «на рыбалку».
– Будет сделано, мадам! – пообещал Вениамин, по-шутовски взяв под козырек.
Вот, значит, как его любят и ждут. Потрясающе! Попробуй не поверить народной мудрости: «Хочешь узнать, как к тебе относятся, умри!», что он, собственно, и сделал. Все, пора обратно, к покою, свету, теплу. Хотя стоп! Он же с родителями еще не повидался. Может, хоть им он еще нужен.
Не успел Павел додумать эту мысль, как оказался на завалинке родительской хаты. Там мать с отцом в компании соседей Барсуковых перебирали собранные утром грибы.
– Как ваш-то в заграницах своих поживает? – поинтересовалась Барсучиха, доставая из лукошка плотный мясистый груздь.
– Хрен его знает! – плюнул под ноги отец. – Иуда он и есть Иуда. Вкусно есть да сладко пить отправился. Плевать ему на могилы предков и на нас с матерью. Велела ему Инка ехать, он и поехал. Эта вертихвостка для него – царь и бог.
– Сироты мы с отцом, как есть сироты, – закивала головой мать, бросая в большой эмалированный таз свежеочищенный боровичок. – Пашка для нас умер. Были б другие дети, было б куда голову на старости приклонить. А так…
Павел оглянулся: бабуля была рядом. Глядя на сына с невесткой, старушка неодобрительно кивала головой.
– Что ж, помер так помер, – подвел итог Павел, ударив ногой по лукошку, наполненному грибами.
Лежавшая на завалинке Мурка, которую он помнил еще котенком, с шипением соскочила на землю, прямо ему под ноги. Хоть кто-то на этом свете реагирует на его присутствие. Мелочь, а приятно.
Хотя… приятного в его положении было мало. Никому он не нужен. Всем мешает. Стало быть, возвращаться ему незачем.
А он, дурак, искренне считал себя счастливчиком. На самом же деле, жизнь его была бездарной и бессмысленной. Смерть тоже. Надо ж было поймать булыжник от какого-то наркомана. Не погибнуть, защищая родину, спасая утопающего, на худяк, стреляясь на дуэли, а подставить башку выжившему из ума идиоту…
Павел в отчаянии посмотрел на бабушку:
– За что судьба со мной так? А, ба?
– Жизнь, внучок, что полет с крыши. Можешь повернуть назад? Изменить траекторию полета? Остановиться? Нет! Смирись и не суди их, грешных.
Павел махнул рукой.
– Бог с ними со всеми. Никому я больше ничего не должен. Все свои дела земные уже завершил.
– Не все, – возразила бабуля. – Кое-что еще осталось. Айда за мной.
Не успел он перевести дыхание, как оказался в маленькой двухкомнатной квартирке где-то совсем не в Германии. По радио, включенному на полную громкость, пели по-украински:
На долинi
