недавно на груди висели целые «блюдца», теперь вот – крохотные «пальчики» размером с зажигалку».
На следующей остановке в автобус втиснулась парочка тинэйджеров – оба в приспущенных штанах с мотней на уровне колен, оба татуированы и, как ежики, утыканы металлом, куда там папуасам! У девицы звякнул мобильник, и она во всю глотку стала выяснять отношения с каким-то Дирком, которому тут же сообщила, что не Дирк он вовсе, а дырка от задницы.
– Громче, пожалуйста, – попросил Виктор папуасиху, – нам всем интересны подробности вашей личной жизни.
Тинэйджеры недоуменно переглянулись. В Германии не принято делать замечания молодежи. Страна непуганых идиотов! Вот бы этих всех фриков – да в их райцентр. Там бы у них мгновенно приняли зачет по моральному кодексу строителя капитализма.
Виктор поймал на себе пучок неодобрительных взглядов. Козлы! Нет бы, всем миром образумить шелупонь, место старшим не уступающую, клешни разбрасывающую по всему салону, музыкой своей оглушащую окружающих. Так нет, зыркают на него, демократы обделанные!
От пота рубаха прилипла к спине. Лето Виктор не любил. Впрочем, он ненавидел и все остальные времена года. В Германии ведь и зима – не зима, и весна – не весна, и осень – не осень. Пародия сплошная. Все не как у людей. Тут даже времена года начинаются не первого, а двадцать первого числа. Черти что!
Слава богу, прибыли. Вокзальный термометр показывал +30. Что же тогда будет в Баварии? Там он со своим сердцем совсем копыта отбросит. Ну и пусть. У Лерки руки развяжутся. Найдет себе бойфренда и оживет, а то ведь не баба, а восковая фигура из музея мадам Тюссо.
Сплюнув на раскаленный асфальт, Виктор вошел в здание вокзала. Купил в киоске газету «Эмигрант» и двинул по подземному переходу к своей платформе.
Меж билетных автоматов, как муха в кипятке, металась бабулька в платочке. «Ну, точно из наших, – подумал он. – Потеряла сопровождающих и с ума сходит».
Та, увидев в руках Виктора газету с русским шрифтом, бросилась ему под ноги подстреленной чайкой: «Мил-человек, помоги, я же вижу, что ты наш!».
«Странно, – подумал он. – Из чего это видно? Одет прилично, выбрит, подстрижен, рта еще не открывал, а, поди ж ты, – «наш»…
Старушка мертвой хваткой уцепилась в его локоть и на одном дыхании поведала, что едет к старшему сыну от младшего, который ее в электричку посадил и дал в руку билет, купленный вчера. Контролер билет этот забраковал, стал штраф требовать. А денег у нее с собой нет, так как старший сын должен был ее через час у себя на вокзале встретить. Вот бабулю и высадили на этой станции. Хотели затянуть в участок, чтобы штраф оформить, но она от страха стала сознание терять, так как полицаев боится еще с военного детства. Испугавшись, что бабка отдаст концы, контролер отвязался. Вот она теперь и наматывает круги по незнакомому вокзалу, не зная,
