верили, списывая все на слухи, потому что к моменту, как добрались на Сувурой, «Грозный» был уже на полпути домой, в Пионерск.
Но когда лодка вернулась, привезя с собой целую общину, и стало понятно, что больше в море никто не пойдет, пересуды возобновились с удвоенной силой. Большинство просто чесало языками, но находились и те, кто завидовал неслыханной удаче, свалившейся на Сувурой. И завидовал недобро. Правда, сделать ничего конкретного не мог за неимением достаточного количества людей и преобладания страха перед могуществом загадочных иностранцев и их пережившего на столько лет войну атомохода.
Этому способствовали и пересказы приключений команды «Грозного» в разных уголках света, которые разносились все теми же караванами и по мере распространения по Фарерам дополнялись все более и более невероятными подробностями. В конечном счете эти истории сначала из пересказов стали слухами, затем байками, потом в некоторых местах превратились в легенды и обросли такими невероятными сюжетосплетениями, что некоторые старики на окраинных островах стали почитать «Грозного» и его обитателей как неких мифических порождений послевоенного фольклора.
В кулуарах руководящих верхушек гуляли мысли и даже открыто высказываемое недовольство в адрес лидера сувуройского «Братства» Вальгира Турнотура, якобы ни с того ни с сего присвоившего лодку единолично себе. По какому праву? Некоторые старейшины даже объединились, сколотив посольство в столицу Фарер Торсхавн, и пришли на поклон к верховному правителю Ульриху Семиброку, чтобы он рассудил ситуацию. Но тот, помня историю с «Драконом» и Хранилищем, когда лодка и танкер вроде как выступили заодно, не спешил делать выводы и принимать необдуманные решения.
Несколько раз в селение проникали лазутчики, но их быстро ловили, да и причинить какой-либо очевидный вред они никак не могли. Но на момент проведения энергетических кабелей с лодки случилось несколько диверсий, и Турнотур все-таки решил выставить дозоры.
Батон от нечего делать пошел добровольцем. На стройке рук хватало, в «высоких материях» механики, необходимой для обслуживания энергосети, он не шарил ни бельмеса, живность поблизости и в лесах была не слишком опасна, а значит, не представляла для него никакого интереса. Чтобы хоть как-то себя занять, охотник напросился в смотрящие, вдобавок оружие свое у него имелось, да и старый маяк на южном холме он приглядел еще в первое посещение островов. Карты легли наилучшим образом. Старая вышка работала, а заглядывавшая навестить Лера с Чучундрой еще больше напоминала охотнику о покинутом доме.
Вот только жизнь текла своим чередом, стройка двигалась, а ни лазутчиков, ни каравана не было ни видно, ни слышно, и Батон понемногу снова начинал хандрить.
– Если так дальше пойдет, хоть в горы иди на голой жопе медитировать, – ворчал охотник, обшаривая в бинокль близлежащие окрестности.
Из развлечений остался только фёркей[8] да тренировочный
Фёройар+хоккей. Фёройар – так по местному называют Фареры.
