оглядывалась, и жестами показывала:
Беги, беги!
Только без нее Максим бежать дальше не решился. Перетаптываясь, он ждал.
Двадцать человек…
Пятьдесят…
Семьдесят пять…
Прошедшие досмотр спотыкались, кричали, размахивали руками. Ушастика окатили пивом. Маринку толкнули. Она с визгом полетела на бетон и с трудом поднялась, отряхивая колени.
У распахнутых настежь дверей в фан-зону завязалась драка. Лера тем временем ожидала, когда отпустят девушку с подозрительным содержимым карманов. Вот и ее черед. На улице была пятой, внутри оказалась сотой… Они снова бегут вдвоем, держась за руки. Едва в стену не впечатались – грудастая девица подножку подставила… Но нет. Успели… К подиуму.
– Кто олдфаг, ваша цель – подиум! Ньюфаги – главная сцена! – вещал в мегафон распорядитель.
– Третий ряд! Третий! – задыхаясь сказала Лера Максиму. – И ладно.
Максим не ответил. Его тошнило от духоты и бесили визжавшие у главной сцены фанатки в розовых накидках.
– У них вместо головы шарик, а внутри хлопушка, – возмутился он. – Ты бы слышала, какой альбом «VND» выпустили! Гитары жужжат, рычат, шипят, скрипят как гвозди по металлу! Я куплю тебе эту пластинку, обещаю… Только, прошу, забудь своего Пака!
– Макс, не начинай! – перебила его Лера и вынула из кармана телефон.
Пространство стадиона поражало. Три яруса зрительских трибун, еще пустых, шли полукругом. Защищал их белый пластиковый навес. Солнце, проходя сквозь него, становилось мягким, молочным. А здесь, на арене, солнце было яростным и пекло в спину. Максим понял, что лучше и правда молчать сейчас. Нет, молчать он не мог. Когда она стоит рядом и даже не смотрит на него. Сгорбилась, вот. И пальцами стучит по экрану… Что—то пишет. В заметках.
Максим легонько толкнул ее.
– А…, – отстранилась Лера. – Минутку…
Максим ждать не хотел.
– И концерта теперь никакого не надо, – с досадой проговорил он. – Смысл подниматься в такую рань, даже если из первого ряда до Пака не дотянуться. Смотри, какое расстояние до сцены. И охрана вряд ли позволит тебе передать письмо.
– Не изобретай сложностей, Макс, – Лера оторвала глаза от экрана и погладила Максима по руке. – Голоден? – спросила она. – Потерпи. Маринка вернется, и мы пойдем в бар.
Максим вместо голода ощущал мутную тошноту. Он хотел, чтобы изнурительный день закончился. Жажда увидеть Пака на сцене уже не была столь сильна, как на рассвете, когда Максим, еще не успевший проснуться, несся по набережной Вислы вслед за резвой женой. И обстановка на стадионе напрягала. Визги и громкая музыка не прекращались. Славику и его отцу сейчас хорошо. Они, видимо, все еще гуляют где-то в городе и на концерт придут к началу. По их дорогущим вип-билетам полагается отдельный вход, фуршет и комфортные места на трибуне нижнего яруса.
А в фан-зоне
