адские, – возмутилась втиснувшаяся в их ряд Маринка. – Мы так, перекусили. Вы идете?
– Чуть позже.
Лера стала болтать с Маринкой, а Максим посмотрел на часы. Без пятнадцати семь… Только…
На трибунах появились первые зрители. Изредка человек из технической команды поднимался на специальный помост возле подиума и садился, подогнув колени. Максим видел потное лицо, короткие шорты и рацию с наушником. Техник проверял провода, инструменты, шептал в динамик рации и спускался по приставной лестнице обратно.
Лера и Маринка делали совместное селфи и добивались, чтобы в кадр попадали и экраны, и бегущая по ним световая дорожка с просьбой поднимать руки, когда будет указано, и сцена с огромной, как целый оркестр, ударной установкой: со множеством барабанов, больших и маленьких, тарелок и микрофонов.
И тут Максим решил, что он уйдет из этого зала и подальше. Сейчас он был готов на что угодно, даже бросить Леру с ее Паком. Он представил, как сбежит со стадиона в старый город. Как будет слоняться там в одиночестве по извилистым улочкам в поисках бродячего музыканта. Как одолжит у него расстроенную гитару и станет играть на ней для людей о людях.
– Я выйду, Лер, – сказал он.
– Проголодался? И мне хот—дог купи, – ответила она ему, удаляя из памяти телефона неудачные фотографии.
– И футболочки прихвати, Макс. Мы, когда выходили, очередища до рамок растянулась. – Мне – «M». Лерочке – «L». Ушастик – перебьется.
– Ладно, – махнул рукой Максим.
В холле стадиона было намного свободнее. И дышалось полегче. В крытый павильон заходили с улицы не фанаты, а люди, просто любившие музыку Пака. И они никуда не спешили. Показывали контролеру билеты, выкладывали на столик ключи, мелочь и ждали, сколько требуется.
К таким людям и относил себя Максим. Он вздохнул и пошел дальше.
В специальных киосках продавали футболки, диски, магниты, кружки. На каждой вещи – лицо Пака. Даже на сувенирном стакане для пива. Максим пошатнулся, едва увидел эти глаза. Эти волнистые волосы. Эту ненавистную горбинку.
Девушка со скрученными в объёмный пучок волосами снимает рюкзак и натягивает через голову футболку с портретом Пака на спине. Максим пятится и бежит. Бежит, спотыкаясь и расталкивая идущих навстречу. У лифта на верхний ярус останавливается и пытается отдышаться. Поднимает голову и понимает, что круг замыкается. Снова киоск. Снова голограмма Пака. Только теперь в полный рост. Снова девушка, светловолосая и растрепанная, примеряет майку, прыгает и верещит от радости, пока ее смуглая подружка прячется в сторонке и пересчитывает купюры.
Максим подходит ближе, прикидывает, что имеющихся денег хватит и на еду, и на пиво, и на футболку для Леры. Нужно купить, он обещал.
Свет вспыхивает ровно в девять. Лучом бежит по головам зрителей под нарастающий гул электрогитары.
Фанаты, уловив знакомые ритмы, подпрыгивают и визжат.
– Пак!
