ребра, поставил дыбом мелкие волоски на руках, о тех, что на голове, позаботился ветер, – еë кепка тоже слетела и теперь длинные волнистые каштановые пряди, обычно спадающие на плечи, крашеным льняным полотном трепыхались над головой. Сколько себя помнила, Катерина панически боялась нырять. Одна мысль погрузиться под воду, даже в ванне, всегда ввергала еë в неописуемый ужас – что говорить о глубине. Где коренился этот страх, она не знала – в настоящей или прошлых жизнях, если они существуют, – но по рассказам матери, ещë долго после рождения она, спокойный младенец, заходилась истерическим воплем, от которого синели губы, и крохотное тельце ребенка билось в конвульсиях, каждый раз, когда вода лилась на темечко. Еë купали всегда стоя, бережно стирая мыльный раствор влажной салфеткой. Со временем Катерина примирилась с мытьем волос, однако под воду никогда не опускалась и всегда плавала вдоль берега на глубине не больше уровня груди. Теперь, по его глупой прихоти, ей предстояло упасть в зияющую под ногами пучину, которая, наверняка, поглотит еë без остатка, даже не поперхнувшись.
От такой «радужной» перспективы вспыхнула безудержная ярость. Ей до исступления захотелось оттолкнуть Хасана, увидеть след своей ладони на гладковыбритой щеке, струйку крови, сочащуюся из разбитой губы, только разжать объятия не хватило решимости. Она лишь гневно мотнула головой, вложив в движение всю мощь древнего, как мир, чувства.
– Ты чокнутый, Шахин, тебе пора в психушку, – плевала она пропитанные ядом, в особенности фамилию, слова в самое ухо в надежде, что они тонкой плетью ударят по самолюбию. С паршивой овцы хоть шерсти клок.
Но он, казалось, не заметил ни отравы, ни хлыста, счастливо расхохотался, принялся целовать еë куда придется: в губы, глаза, щëки, лоб…
Катерина ещë не успела отреагировать, когда невдалеке послышался плеск, вероятно, камни, стартовавшие одновременно с ними, уже достигли цели. Снова закричали птицы, салютуя, море юркнуло в обувь и открыло прожорливое нутро. Женское сердце предательски выскочило наружу, глаза моментально закрылись, легкие жадно втянули воздух, ладонь плотно зажала нос. Через мгновение беззубые челюсти многотонной массой сомкнулись над головой, и Катерина начали стремительно погружаться в морские глубины. Свет сразу померк, однако мозг лихорадочно работал – видно, еще более мощный инстинкт распихал неуместные сейчас чувства по разным углам сознания. «Надо от чего-нибудь оттолкнуться и всплыть, – отчëтливо раздалось в голове, – берег рядом, значит, дно недалеко – можно оттолкнуться от него, но вначале надо расслабиться, упасть…» И тут она почувствовала его руки на своей талии. Сейчас хватка была лëгкой, судя по всему, столкновение с водой ослабило еë. «Чего ещë можно ждать от дебила?» – зло подумала Катя. Новый припадок ярости затуманил рассудок. Помогая себе свободными конечностями, в основном ногами, она силой отпихнула Хасана, и они резко, насколько это возможно под водой, отлетели друг от друга в разные стороны. Но, вместо радости освобождения, Катерина испытала страх.
