с коньяком. Я не люблю вашего брата – чиновника.
Я тоже стал зло смотреть на его верхнюю пуговку.
Он гордо выпрямился и отчеканил:
– Да, нас не любят, но мы служим государству!
– И что? – Я не стал отрываться от кресла, – я, может, и к государству вашему равнодушен.
– Так вы предатель? Какое же вы любите государство? Догадаться не сложно!
Я достал клетчатый платок, и, имитируя скупую слезу, вытер глаз.
– Я, как патриот, как верный сын Родины, бережно храню заветы наших отцов, храню их мечту. Они, титаны – не то что мы, пигмеи, и у них была неплохая, на мой взгляд, парламентская республика.
Инспектор радостно засмеялся:
– Сразу видно, что вы жулик и в политике ничего не смыслите. Разве можно нынешним партиям доверить страну?
Я достал сигару – в своем офисе, что хочу, то и делаю.
– Сразу видно, что вы чиновник, а не философ. Из парламентской республики нынешние партии сбегут. Да и вы тоже.
Он ушел, а я громко сказал коллегам:
– Если завтра не появится представитель «молчаливого большинства» – мы пропали. Деньги кончаются.
Представитель «большинства» появился. Это был суровый изработанный мужчина лет пятидесяти.
– Хочу сохранить, – сказал он, кладя на стол толстый сверток.
– Какой полагаете курс установить?
Я очень волновался, а Шура, я видел краем глаза, чуть не наполовину высунулся из окошечка. Яков Аронович громко бормотал молитву.
– Один к десяти.
– Смело. Минус пятьдесят пунктов.
– Не вздумайте сбежать, – взгляд у него был очень знакомый. Так смотрят люди, нюхавшие порох.
– Я с парнями всю ночь буду следить за дверьми.
– Спать-то вы нас выпустите?
– Выпущу, но обыщу. Я эти деньги всю жизнь копил.
В пятницу он зашел в офис, буквально наступая мне на пятки.
– Дайте хоть дух перевести, какой вы нетерпеливый, ну вот, согласно курсу вам компенсация
полторы тысячи, пожалуйста, оплатите сто рублей за сохранение ваших ценностей.
Он получил обратно свой сверток плюс наши полторы тысячи и пошел к дверям.
«Ну, – взывал я к Плутосу, – ну же!»
Мужчина встал. Постоял несколько секунд. Повернулся.
– Я думаю, пусть это полежит у вас до понедельника. Курс прежний.
«Есть. Бинго».
– Я позвоню знакомым, многим хочется сохранить свое добро, – добавил он, как бальзама плеснул.
Я напоил его кофе и рассказал пару анекдотов. «Какой милый человек, – думал я, – и он совсем не представляет, какую он оказал нам услугу. Да что нам…»
Перед закрытием в офис влетел полный мужчина с решительностью в мимике. Он сначала сунулся в окошко к Шуре, потом заглянул в щелку кабинета Якова Ароновича, наконец, прыгнул ко мне:
– Курс
