архаизм. У нас женщины выбирают сами.
– Да? И вы им такое позволили?!
– Они не спрашивали…
– Я занялся бы ей лично, – сказал Понтефракт. – Но это уже поколеблет честь члена Магистрата. А указанному члену хочется лишь доброй встряски без неприятных последствий для дела и дома. Это помогло бы ему хоть ненадолго отвлечься от забот о проклятых эхайнах… Вы посмотрели ту видеозапись, что подсунул вам мэтр Агбайаби?
Кратов кивнул. У пива был необычный привкус, словно в него добавили добрую щепоть морской соли. Вряд ли этот напиток можно было пить бесконечно… Он поднял прозрачную высокую кружку и поглядел сквозь нее на плясавший в настольной лампе язычок огня. В пиве плавали какие-то мелкие хлопья.
Молодая женщина, что сидела вполоборота возле стойки бара, была действительно хороша. Пожалуй, даже чересчур хороша для такого заведения. Что-то в ее красоте было неестественное, неживое. Как будто лицо со старинной картины вдруг обрело плоть и обзавелось телом. Восковая нежность кожи… уверенно проведенная линия прямого носа… блестящие малиновые губы… фантастические, невозможные сиреневые глаза – и никаких следов косметики. Чуть намокшие платиновые волосы падали на плечи и струились по черной накидке. Длинные, ломкие пальцы рассеянно постукивали по шарообразному бокалу. Эсфирь с картины Шассерио…
– И как? – донесся до Кратова голос собеседника.
– Она действительно прекрасна, – промолвил он задумчиво.
– Запись? – переспросил Понтефракт озадаченно.
– Нет, девушка…
– Снежная Королева, – сказал Понтефракт с непонятной интонацией.
– Что вы имеете в виду? – удивился Кратов. – Я бывал на планете с таким именем. Меня там слегка подпалило фогратором.
– Здесь все будет наоборот. Здесь вас заморозят.
– Заморозят? Что ж, я готов… – Кратов отхлебнул пива. – Запись, конечно, страшная. Но – в достаточной мере вы меня не напугали. Я все еще убежден, что не бывает народов-разбойников и народов-убийц.
– Может быть, мы еще не все знаем о законах общественного развития, – грустно вздохнул Понтефракт. – Может быть, мы вообще ни черта не знаем… Кто, например, мог вообразить себе язык, в котором нет грамматических правил?
– Вы правы, – сказал Кратов. – Это не язык, а издевательство над ксенолингвистикой!
– Я пытался его изучать, – признался Понтефракт. – И бросил к кошачьей матери. Как можно усвоить язык, где нет ни корней, ни суффиксов, ни окончаний?! Слова «сказал» и «сказала» звучат по-разному! Стоит ли удивляться, что у эхайнов с их химерическим языком враждебный нам менталитет! Они и должны мыслить иначе, у них другая архитектура мыслительного аппарата.
– Некоторые кавказские языки ничуть не проще, – пренебрежительно сказал Кратов.
– Где это?
– На Земле.
– Ну,
