выслушал его и спросил:
– А где мое место, герр штурмбанфюрер?
– Я скажу об этом позже. Как и о действиях в деревне Лоза.
Определив задачу роте СС, Фишер повернулся к командиру охранной роты и проговорил:
– Вам, обер-лейтенант, завтра с утра усилить посты на всех важных объектах и выделить патруль не менее взвода на железнодорожную станцию. Последующую задачу получите после завершения операции в районе. У вас вопросы есть?
– Нет, господин штурмбанфюрер.
Фишер взглянул на бургомистра.
– Вам, господин Роденко, обеспечить обычный режим работы управы, но быть в готовности привлечь сотрудников для охраны здания.
– Но ее охраняет подразделение господина Хермана.
– Вы плохо поняли меня?
– Я понял вас.
– Сейчас всем готовиться. Командиру роты СС и начальнику полиции остаться, остальные свободны.
Бургомистр и командир охранной роты вышли из кабинета.
– И зачем меня вызывали? – проговорил Роденко. – Обеспечивать работу управы – моя прямая обязанность. Как думаете, герр обер-лейтенант?
Херман прикурил сигарету и спросил:
– Это вы у меня желаете узнать? Мне своих дел хватает.
Он сразу же за выходом из штаба повернул к казарме своей роты.
Роденко пошел в управу, так и не поняв, для чего, собственно, его вызывали на совещание. Он настолько задумался, что пришел в себя только у дверей управы, возле которых стоял солдат из роты охраны.
– Черт, все уже разошлись.
Он кивнул солдату и направился к себе, благо жил в доме напротив. До войны его занимала семья директора школы, еврея. Она была расстреляна в первый же день оккупации.
Фишер вызвал в кабинет секретаршу.
– Хелен, принеси то, что я заказывал.
– Да, герр комендант.
Елена Скорик внесла на подносе бутылку коньяка, три стопки, тарелку с порезанным лимоном в сахаре, выставила все на стол и удалилась.
Комендант поднял бутылку.
– Хороший коньяк, французский. У нас сегодня есть серьезный повод выпить, господа. В ночь на девятнадцатое сентября потрепанные советские войска без боя оставили Киев. Советская Украина теперь наша. Еще немного, и наша армия пройдет парадом победы по Красной площади. Интересно, что прикажет сделать с мавзолеем Ленина фюрер?
– Он велит снести его к чертовой матери и сбить звезды с башен, – сказал Калач.
Бонке усмехнулся и проговорил:
– Делить шкуру неубитого медведя – плохая привычка. – Он повернулся к начальнику полиции и осведомился: – Я правильно сказал?
– Насчет поговорки? Да. Но медведь уже смертельно ранен. По его кровавым следам идут охотники. Он еще представляет большую опасность, но в любом случае обречен.
– Выпьем, господа. –
