крышу снесло.
Рыжая вернула взгляд, полный ярости, мне, револьвер в пальцах окреп, смотрит на меня черной глазницей, скрежет курка.
Бах!
Пуля пролетела мимо, а револьвер из кулачка выбило, рыжая пошатнулась, едва не упала. Как и остальные, и я в том числе. Горячая ударная волна пихнула всех, народ едва удержал оружие, яростный женский рев.
Но рев едва ли можно назвать человеческим.
Ксара сидит на колене, меж ладоней – голова Камила, а ее голова запрокинута к потолку, сверкают в раскрытой пасти клыки, щеки дрожат как у рычуна, вой искажает пространство, глаза пылают двумя огненными шарами, жилы как раскаленная проволока, смотреть на нее можно лишь сощурившись.
Воздух сияет оранжевой аурой. Чувствуется кожей и костями, как звенит энергия, что исходит от демонши. Звон перерастает в гул.
Ярость!
Демонша начинает светиться изнутри, словно под кожей пустота, которую заполняет пламя, как в лампе.
Паника заставляет кого-то пригнуться, кто-то – направить пушку на Ксару, никто не знает, что происходит.
Я знаю.
Потому что знаю, какой руинный монстр зачал Ксару-демона.
Помню, как взрывались красные пауки. Насмотрелся, не забуду никогда и не спутаю ни с чем.
А ведь Ксара еще даже не взорвалась! Ее тело только готовится. Одно лишь эхо подготовки едва не сбило с ног всех, а что будет, когда энергия накопится…
Ксара сейчас рванет, и выживет разве что Принц, будет долго собирать себя по крупицам, а если Колыбель уцелеет, то ударная волна раскачает коробку на цепях так, что всех жителей внутри впечатает в стены, размолотит кусками города, как зерна жерновами.
Но Ксара взяла себя в руки.
Светится как сердце вулкана, энергия гудит, не женщина – атомная станция! Но чувствую контроль…
Ярость кипит, но через край не хлещет, Ксара не дает химии процесса уйти на глубину, где сознание уже не сможет им рулить.
А затем…
Гнев пошел на убыль. Раскаленный вольфрам жилок остывает до оранжевой проволоки, сферы огня в глазницах пылают уже не так устрашающе, воздух гаснет, и гул все тише.
Ксара опустила голову Камила на плиту, встала с колена, взгляд перевелся на рыжую, та успела нашарить револьвер, подняться на ноги.
– Какого…
Платье в пыли, юбка зацепилась за торчащий из плиты прут арматуры и порвалась, башня волос рухнула, на полу блестит заколка. Рыжие вьюны скрыли часть лица, а другая часть перекошена морщинами страха, непонимания и злобы.
Все пошло не по плану.
А Ксара пошла к рыжей.
У той глаз набух, рот приоткрылся, гнев стал маской, зато страх полез как муравьи из горящего муравейника.
– Не приближайся! Ты что, из-за этого…
Рыжая умолкла. Видимо, дошло, что переговоры бесполезны. Оскалилась, револьвер дернулся, вскидываясь, но лязгнул металл, свистнуло, и рыжая истошно закричала.
– Ника! –
