для себя секс и собиралась выйти замуж, теперь была вынуждена ограничить светские развлечения еженедельным походом в кино с соседями. Она ни разу не упоминала при них о Джоке, пока не увидела его призрак, сидевший на стуле в гостиной. Услышав в ответ, что все это глупости и у нее просто галлюцинации, Минти решила больше ничего не рассказывать этим двоим. Ей очень хотелось видеть рядом с собой человека, с которым можно поговорить и который поверил бы ей и не стал убеждать, что привидений не существует. Не психолог – она совсем не его имела в виду. Минти пришла на прием к специалисту, с которым договорилась Соновия, но тот сказал лишь, что нужно не держать в себе свое горе, а выплеснуть наружу, поговорить с другими людьми, у которых эта катастрофа отняла близких. Но как это сделать? Она ведь с ними не знакома. И держать в себе горе ей не приходило в голову – слезы лились не переставая целую неделю. Интересно, как выглядит ее горе? Наверное, мутная серая жидкость без пены и пузырьков. В любом случае беседа не принесла обещанного облегчения. Минти по-прежнему ненавидела Джока, жалея, что встретила его и что он разрушил ее жизнь. Больше всего ей не хватало человека, который знает, как избавиться от привидений. На свете должны существовать люди – викарии или кто-то еще, – которые подскажут, что делать, или сами сделают это для нее. Беда в том, что в ее призрак никто не верил. Временами ей казалось, что придется избавляться от него самой.
После визита в «Чистюлю» Джок не появлялся целую неделю. Теперь вечерами было уже не так темно, и Минти приходила домой с работы засветло. Она следила за тем, чтобы не оставлять стул посередине комнаты, и сказала Джозефин, что не хочет оставаться в химчистке одна – это ее нервирует. С потерей Джока нервы ее совсем расшатались. Странное ощущение – ненавидеть кого-то и одновременно скучать по нему. Однажды она отправилась на Харвист-роуд, чтобы взглянуть на дом, где жил Джок, – в конце концов он показал ей свое жилище. Минти подумала, что женщина, у которой он снимал квартиру, могла повесить черный венок на одно из окон или хотя бы держать занавески задернутыми, но ничего такого не обнаружила. А вдруг призрак выйдет из парадной двери и начнет спускаться по ступенькам крыльца? Минти так испугалась, что бежала до самой автобусной остановки.
– Ей лучше думать, что он умер, – объясняла Соновия своей дочери Коринне. – Твой отец говорит, что у него чешутся руки, и если Джок осмелится появиться тут после того, что натворил, пусть пеняет на себя. Я хочу сказать, что от таких разговоров никакого проку. Пусть она просто переживет свое горе. А потом будет жить дальше.
– И что это будет за жизнь, мама? Она и не жила-то по-настоящему. Он выманил у нее деньги?
– Минти не говорила, но я подозреваю, что да. Винни оставила ей немного денег; не знаю сколько, но спрашивать не буду. Отец говорит, что примерно представляет, как все произошло. Этот Джок с кем-то разговорился в пабе – скорее всего, с Брендой, она никогда не умела держать язык за зубами, – и она указала ему на Минти и разболтала, что Винни Нокс оставила ей дом и немного
