passage» (эпизод, проходящий момент, случай), когда люди легко и просто могут себе позволить делать то, что хотят, ибо они не обременены никакими условностями. Мы позволяем себе быть настоящими только с чужаками, которые исчезнут из нашей жизни также внезапно, как и появились. С ними мы можем быть безрассудными, отчаянными, искренними. Проживать каждое мгновенье как последнее. С ними можно не играть, потому что в такой ситуации ты не отягощён своей социальной ролью. В этом секрет того всепоглощающего счастья, которое накрывает нас порой, как нам кажется, так не во время и так не с теми. На самом же деле, периодически подобная разрядка необходима каждому, ведь начиная с рождения, мы живём под гнётом всевозможных обязательств и условностей. Наша жизнь целиком и полностью состоит из запретов и ограничений. Мы боимся быть самими собой, ведь нас могут не понять, осудить и, чаще всего, так и происходит. Я ничего не хотела знать о нём. И ничего не хотела рассказывать о себе. Это всё было бы лишним, неуместным. Грубый клин реальности не должен был врезаться в магию той ночи, чтобы своей уродливостью не разрушить её.
– У тебя удивительно красивые руки, – Лоренцо медленно целует каждый пальчик. Затем тянет меня к себе. Всё ещё пребывая в позе «лотоса», я теряю равновесие и падаю. Засмеявшись, поднимаю голову и, хитро посмотрев, тихо говорю:
– Ты знаешь, я сейчас с большим удовольствием попробовала бы десерт, – и с этими словами целую его грудь, скользя губами и языком по животу всё ниже. Он откидывается назад, опёршись на руки, издаёт глухой стон. Лоренцо… Неистовый, неутомимый, всегда готовый.
Когда ночь уступает свои права первым зарницам, я на цыпочках выхожу из спальни, лишь на секунду обернувшись в дверях, чтобы в последний раз взглянуть на спящего Лоренцо. Мысленно произношу «спасибо» и шагаю в холодное венецианское утро, с едва проступающими золотисто-оранжевыми бликами на горизонте. До гостиницы меня провожает компания редких фонарей и влажный февральский воздух. Карнавальная ночь закончилась, маски сняты, и теперь нужно снова возвращаться к обычной жизни, в которой нет места роману с итальянцем, как собственно, и с кем-либо ещё. Я только пару лет как стала спокойно жить, восстановившись после болезненного разрыва, уяснив для себя одну простую истину: удачных романов не бывает. Желания принимать участие в подобных играх больше не возникало. А от этого итальянца так и веяло неприятностями. Находиться рядом с ним дальше было бы преступлением против самой себя. Да и что у нас может быть общего? Венецианский архитектор, живущий в одном из красивейших городов планеты, с рубашками ручной работы, которую нельзя не заметить по вышитым инициалам, и обычная русская девушка – переводчик. Наша встреча была чудом или нелепой случайностью, это уж кто как видит, но то, что случилось на Карнавале, должно там и остаться.
Он позвонил через два часа, удивлённый и раздосадованный моим отсутствием. Я не смогла внятно объяснить своё бегство, поэтому отшутилась фразой:
– Карнавал окончен.
– Как окончен? Ещё целая неделя.
Ладно, «проехали». Я молчу. Что я
