мглы вырастает и надвигается на меня могучее строение базилики.
Днём Лоренцо занят с клиентами, что является причиной моей несказанной радости. Ведь главное, не увлекаться. Он хочет проводить меня на поезд, и никакие отговорки о том, что я не люблю прощания, не воспринимаются всерьёз. Венецианский знакомый настаивает забрать меня из отеля после работы. Любовь к драме итальянцы впитывают с молоком матери. Поэтому, пройдя по набережной Неисцелимых, потолкавшись на деревянном мосту Академии, и посетив Галерею, я решаю забрать вещи из гостиницы пораньше, чтобы не встречаться с ним. Но вдруг раздаётся звонок:
– Где ты?
– Иду на вокзал.
– Почему так рано? Я освободился, давай перекусим вместе до твоего отъезда.
Похоже, этот мужчина слово «нет» не понимает.
На улице совсем стемнело. Продавцы сворачивают свои лавочки, а туристы торопятся в гостиницы, чтобы поскорей опустить истоптанные за день ноги в ванну с водой и испытать божественное облегчение. Над Венецией поднимается луна. Она жёлтая, как огромный медовый пряник. Воздух становится по-настоящему морозным.
Мы садимся на вапоретто. И к своему удивлению, я обнаруживаю, что весь нос судна забит людьми в карнавальных костюмах. Это – потрясающее зрелище, немного нелепое, но в то же время красивое – сочетание современного транспорта и костюмов шестнадцатого века. Поездка по всему Большому Каналу ночью в свете огней, в окружении масок – поистине захватывающее приключение. Палаццо вдоль канала вырастают из воды чёрными силуэтами, белеют своими продолговатыми глазницами окон и отбрасывают исполинские тени на дрожащую воду. Мерцающие скобки мостов, освещённые многочисленными фонарями, парят в воздухе легко и невесомо.
Мы стоим на мраморных ступенях Стационе. В промёрзшем черничном небе дрожат мириады зимних звёзд. Они рассыпались по небу, как маленькие осколки льда, и теперь борятся с масляным светом фонарей за своё отражение на глянцевой глади канала. Вокруг ни души. Кажется, мир не просто замер или уснул, а вымерз – превратился в заиндевевшее королевство. Последние минуты я вдыхаю так понравившийся мне «запах мёрзлых водорослей» и, зябко кутаясь в палантин, мечтаю поскорее оказаться в тёплом вагоне.
Лоренцо гладит мои волосы, убирая выбившуюся прядь.
– Останься, – неожиданно произносит он, – хоть на пару дней.
– Нет, не могу.
– Останься… Милан подождёт, – полушепотом просит итальянец, взяв моё лицо в свои ладони, – останься хотя бы на эту ночь, пожалуйста. Всего одна ночь ничего не изменит.
– Нет. Это изменит всё.
– Тогда позволь приехать к тебе в Милан или в любой другой город, который ты назовёшь.
Я убираю его руки, отрицательно качаю головой и направляюсь к входу вокзала. Мой спутник молча идёт следом. Уже у вагона он спрашивает:
– Когда ты вернёшься в Венецию?
– Никогда.
