вздохнул разочарованно. – И обувка маленькая, взять нечего. Ладно, будешь меня помнить. Васек меня зовут, – встал и сделал шаг назад. – Это для лучшей памяти!
Последнее, что я видел, была летящая в голову нога в стоптанном кроссовке. Очнулся где-то через час, встал из горячей пыли. Сумка с хлебом исчезла, одежда была безнадежно испачкана, рукав рубашки оторван. Приплелся домой.
– Господи, что с тобой?! – всплеснула руками бабушка.
– Упал, – пряча глаза, сказал я.
– Горе луковое! Где же ты так упал?
– Бежал, споткнулся, упал, ударился головой, – монотонно перечислил я, – очнулся, пошел домой.
– А хлеб где?
– Кто-то сумку украл…
– Вот же народ! Раньше такого не было, чтобы у лежащего без сознания что-то украсть. Это все дачники, понаехали тут. Ладно, будем без хлеба. Ты одежу-то сними, я постираю.
– Вера Сергеевна, давайте я еще раз схожу.
– Не надо, я сама завтра схожу.
– Что делается-то, – вздыхала за ужином бабушка.
– Что случилось, Вера Сергеевна?
– Пенсионный возраст повышают, Витя. Беда пришла, откуда не ждали.
– Вы же уже на пенсии? – не понял я.
– Я-то пожила свое, мне хватит, а вот родители твои бедолаги.
– Они долго проживут, – без особой уверенности сказал я.
– Дед твой, муж мой, Владимир Евгеньевич, земля ему пухом, в пятьдесят восемь лет преставился, а не пил и не курил и все время на свежем воздухе работал.
– Да-а-а… – протянул, не зная, что сказать.
– Ну да ладно, – отерла слезу, – от нас это не зависит, ничего изменить нельзя. Знать, прогневали Бога игрищами бесовскими, теперь ответ всем держать.
Назавтра я повстречал его снова, когда пошел нарвать травы для кроликов. С ним были еще двое, пониже.
– О, пацаны, – обрадовался Васек, – смотрите, городской топает.
Троица двинулась ко мне.
– Что вам надо? – я отступил, чтобы забор прикрыл спину.
– Ничего, – заржал белобрысый крепыш.
– Что ты с ним трепешься, Леха? – недовольно спросил Васек. – Не о чем с ним разговаривать. Ты деньги принес? – его взгляд уколол меня.
– Какие деньги? – удивился я.
– Как какие? Какие вчера не дал. Придуривается, – дурашливо посмотрел на приятелей, – не хочет по-хорошему.
– Сейчас, – третий, самый мелкий, до сих пор молчавший, шагнул ко мне и размашисто замахнулся правой, – я его научу уважать.
Я нырнул под удар и пробил апперкот в подбородок. Он отшатнулся и отскочил.
– Егор, ты чего? – спросил Леха. – Ты как это? Он ударил Егора?! – неверяще посмотрел на Васька.
– Сейчас, – Васек вскинул сжатые кулаки и шагнул вперед, – сейчас ты получишь, москвич! – ударил лоу-кик, словно топором по ноге рубанул.
Бедро расслабилось и я
