ты, совсем как у нас имена. А вы откуда? – показал на потолок.
– С «Кассиопеи» мы, – Гена не кривил душой.
Хозяин и правда обозвал фирму «Кассиопея».
– Круто! – Вовка наполнил стаканы. – Я в детстве кино смотрел, советское еще, «Москва – Кассиопея» и все мечтал к вам полететь, а вы вон сами сюда раньше добрались. Накатим!
Хлопнулись стаканами, выпили.
– Как вам у нас? – зажевывая пожелтевшим пером лука, спросил Вовка.
– В целом прилично, – Юрьевич снял и протер очки.
– Но?.. – уловил недосказанность рыжий.
– Понимаете, Владимир, это повышение пенсионного возраста, как бы сказать… – Юрьевича забрало крепкое пойло.
– Вот! – Вовка хлопнул по столу. – До чего же они людей допекли, что даже с Кассиопеи прилетели! Выпьем!
Выпили.
– Жалко, гитары нет, – сказал Юрьевич.
– Гитары да, гитары не держу. А вообще у нас хорошо, – Вовка широко развел руки, будто стремясь обнять Вселенную, булькнул, откинулся на спинку дивана и захрапел.
– Пора и честь знать, – решил Юрьевич.
Взяв бутылку, разлил по стаканам остатки. Выпили и, покачиваясь, вышли в коридор. Перепелка все также смотрела на них.
– Как чучело, хи-хи-хи, – пьяно захихикал Гена и присев, попытался погладить птицу, за что схлопотал клювом в палец.
– Не трогай птичку, – Юрьевич протер очки, – ее жалко, – всхлипнул. – Пора, труба зовет.
Будто в подтверждение в ванной загудела труба. Вышли, не забыв плотно прикрыть дверь, спустились. Улица встретила приятной прохладой. Шли по тротуару под цветущими липами, пытаясь петь то гимн СССР, то «Интернационал».
– Граждане, прошу предъявить документы, – из вечернего воздуха соткались три крепких фигуры в серой форме.
– Нет у нас документов, – пьяно сказал Гена, – нетути!
– Нехорошо, гражданам положено иметь документы, а вот нарушать общественный порядок не положено. Пройдемте, составим протокол, – продолжил сержант.
– Позвольте, – Юрьевич «пустил петуха», – на каком основании?
– Пройдемте, там разберемся.
Фигуры раздвинулись, охватывая пьяных полукольцом.
– Не пойдем, – Гена покачнулся. – Мы пришельцы.
– С Кассиопеи, и-к, – подтвердил Юрьевич.
– Точно? – прищурился сержант.
– Точно, – глаза Гены засияли ярким золотым светом, – точнее не бывает.
– И вы пришелец?! – сержант посмотрел на Юрьевича.
– И я, – вздохнул и лицо его стало синим, а уши формой и цветом напомнили два перезревших помидора.
– Так бы сразу и сказали, – сержант приложил руку к кепи, отдавая приветствие. – Учитывая, так сказать, космические обстоятельства… идите домой, братья по разуму.
Кожа полицейских вдруг покрылась зеленоватой чешуей,
