на воздух, к одиночеству, он вышел на террасу, где воздух был – одиночества не было. Посмотрев на коров неполную минуту, он заметил, что сверкнул монокль и рядом появился Галли.
– А! – сказал Галли. – Вот вы где.
Когда гостишь в английском поместье, хорошо то, что всегда можно юркнуть в свою комнату. Через две минуты Типтон был там; еще через две он понял, что и здесь нет одиночества: раздался стук в дверь, и вошел изящный человек в сером.
Если вы хотите представить, что чувствовал Типтон Плимсол, перелистайте «Лиса Ренара». Ощущение загнанности смешивалось с острой досадой. Даже в сельском доме ты не можешь остаться один. Куда мы катимся?
– Что-нибудь ищете? – грозно спросил он.
Не считаясь с тем, что за очками пылает мрачный огонь, Галахад ответил мягким тоном, который не раз укрощал самых буйных букмекеров:
– Нам надо бы поговорить, мой дорогой.
– Уже говорили.
– Долго, доверительно, о вашем счастье. Вы племянник моего друга…
– Знаю.
– …и я не допущу, просто не допущу, чтобы вы погубили свое будущее. Возьмем быка за рога. Вы любите мою племянницу.
Типтон Плимсол дернулся. Он хотел было все отрицать, открыл рот – и увидел фотографию с розой. Нет, она осталась в комнатке, но он ее увидел; а потому судорожно глотнул, как бульдог, подавившийся хрящом. Галли несколько раз стукнул его по спине.
– Ясно, – сказал Галли, – спорить не стоит. Любите. Все это видят. Почему же вы так странно себя ведете?
– Что значит «странно»?
– То и значит. Многие бы сказали, что вы играете ее чувствами.
– Играю?!
– Чувствами. А вам известно, как относятся к этому порядочные люди? Дядя Чет неоднократно выражал живейшее негодование.
Слова «к черту дядю Чета» трепетали на устах племянника, но он сдержался. Были вещи поважней.
– А она?! – вскричал он. – Она не играет? Это Иезавель какая-то…
– Не Далила?
– Может, и Далила.
– Скорей всего. Иезавель съели собаки.
– Какая мерзость!
– Да, приятного мало. Больно, прежде всего. Что ж, вы обвиняете мою племянницу. Конкретней?
– Она крутит!
– Не понимаю.
– А почему она обнимается со всякими Фредди?
– Обнимается? С Фредди?
– Да. И целуется. Она плакала, а он ее целовал.
– Когда это было?
– Вчера.
Галли все понял. Он был сметлив.
– До рододендронов, – спросил он, – или после?
– После, – ответил Типтон и тут же раскрыл рот, как морской лев, когда он ожидает новую рыбку. – Ой! Вы думаете, она из-за этого плакала?
– Конечно. Дорогой мой, разве можно позвать девушку к рододендронам и не прийти? Нельзя. Они чувствительны. Я все так и вижу. Не дождавшись вас, она добрела до скамейки и заплакала. Проходивший мимо Фредди увидел
