style="font-size:15px;"> Если бы лорд Икенхем его слышал, он бы первым признал, как это верно. Клонясь к закату, он сохранил стройность, живость и чистоту подвыпившего студента. За последние годы он не раз втягивал племянника в приятнейшие авантюры, самой удачной из которых были именно собачьи бега, хотя, по его мнению, полисмен поумнее ограничился бы мягким укором.
– Вероятно, ты понял из моих слов, – продолжал пятый граф, – что тетя Джейн уехала на несколько недель и я невыносимо страдаю. Точь-в-точь этот тип, который места себе не находил без любимой газели. Однако…
– Дядя… – вставил Мартышка.
– Однако, – сказал дядя, – у любой тучи, если вглядеться, есть серебряная каемка. В данном случае утешает то, что я снова сам себе хозяин. Трудно передать, как я люблю тетю Джейн, но иногда… какое бы тут выбрать слово?.. я скован при ней, не могу себя выразить. Она считает, что мне не надо ездить в Лондон. Я так не считаю. Когда живешь в сельском склепе – ржавеешь, отстаешь от жизни. Не уверен, что я назову тебе хоть одного вышибалу, а я их знал поголовно. Вот почему…
– Дядя!..
– Вот почему, несмотря на страдания, я могу пережить ее отъезд. Сообщи, когда соберешься в Лондон, – и я к твоим услугам. Ах ты Господи, как же я молод! Видимо, это от погоды.
Мартышка стряхнул с сигары пепел и отхлебнул бренди. Взгляд его был холоден и суров.
– Дядя Фред, – сказал он, услаждая слух своего ангела, – об этом не может быть и речи.
– То есть как?
– Вот так. На собачьи бега я не поеду.
– Зачем же бега? Хотя там очень полезно и приятно. Изучаешь душу народа.
– Никуда не поеду. Будешь в Лондоне – заходи. Накормлю, дам хорошую книгу. И все.
Лорд Икенхем помолчал, размышляя о тлетворности денег. Раньше, когда Мартышка сидел без гроша, служил в суде и время от времени пытался занять у дяди пять фунтов, он бы не посмел возражать. Деньги изменили его, растлили. Старая история, думал граф.
– Что ж, – сказал он, – если ты не хочешь…
– Не хочу, – подтвердил Мартышка. – Не вздыхай, я не сдамся. Гермионе и так не нравится, что я в этом клубе «Трутни». Как ни печально, она о тебе слыхала.
– Моя жизнь – открытая книга, – сообщил граф.
– Слыхала и боится, что это у нас в роду. Вечно твердит: «Надеюсь, ты не похож на дядю».
– Ты ее не понял. Видимо, она говорит: «…похож на дядю». Или: «Постарайся, мой друг, быть похожим на дядю».
– В общем, я должен следить за собой как последняя собака. Если она догадается, что я… немного легкомыслен, свадьбе не бывать.
– Значит, ты не согласишься, чтобы я приехал к ним в образе лакея? Жаль, вышло бы очень смешно.
– О Господи!
– Просто предложил. Да я и сам не могу, пришлось бы сбрить усы, а я к ним исключительно привязан.
Если нет детей, кого и любить? Усы. Значит, твоя Гермиона из таких?
– В каком смысле?
