затылок и целуя жену. – Будем сражаться с голландцами?
Вот об этом он и должен думать. У нового английского короля-католика могущественные враги, которые, возможно, вынашивают планы переворота.
– Не раньше, чем Яков выяснит, кто именно приказал напасть на аббатство. – Во дворце уже было известно, что ссыльный граф Аргайлл высадился на английский берег и собирает войско против короля. Герцог Монмут тоже не отстанет. Однако именно Вильгельм Оранский мог получить больше всего выгод в случае падения короля Якова. Взгляд Коннора задержался на племяннике короля и его зяте, который сидел на помосте в противоположном конце зала. Жена Вильгельма как первый ребенок короля являлась наследницей трона.
Тут разговор был прерван приближением лорда Хартли и его дочери Элинор. Коннор с вежливой улыбкой ответил на их приветствие, но тут же снова отыскал глазами Мейри. Так, значит, она остается, и, без сомнения, сумеет превратить его жизнь в сущий ад. Даже один взгляд на эту девушку причинял ему боль. Коннор уже клялся себе, что больше никогда не станет рисковать, не позволит ей снова и снова отказывать ему и лишать душевного покоя, но сейчас вдруг почувствовал искушение. Мейри его прошлое. Ею был заполнен каждый его день. Бесстрашная, беззаботная, она страстно отдавалась всему, во что верила, включая их будущее. Коннор вспоминал ее в самые тяжелые ночи, когда он и его воины оказались без провианта и были вынуждены спать на снегу под ледяными звездами. Любовь к ней заставляла его двигаться вперед, когда сил для еще одного сражения уже не было. В глубине души Коннор рассчитывал, что рано или поздно Мейри его простит, и едва не рехнулся, когда стало ясно, что этого не будет.
Позже он сумел убедить себя, что сможет противостоять ей, если им доведется когда-нибудь встретиться. Он теперь капитан королевской армии, знаменитый своим боевым искусством, способный победить там, где другие потерпели бы неминуемое поражение. Но Коннор забыл о том пламени, которое струится в жилах Мейри и молниями пронзает все вокруг. Ее высокомерный взгляд казался ему отравленным страстью копьем. Коннор едва не рассмеялся, припомнив, как впились в него ее глаза, когда они внезапно столкнулись нос к носу в этом зале. Для него она по-прежнему была дикой кобылицей, которую он мечтал укротить. При мысли об этом его мужское естество напряглось так, что плотные бриджи оказались тесны.
Коннор с трудом отогнал сладкое видение и, прищурившись, стал разглядывать лорда Оксфорда. Что он знает о сыне Чарлза де Вера? Знает лишь, что тот не нравится ему, Коннору Гранту. Семья Оксфорда принадлежала к протестантской религии, господствующей сейчас в Англии, что придавало особую пикантность интересу Мейри к этому юнцу. Девушка ненавидела протестантов и пресвитерианских ковенантеров не меньше, чем самого Коннора.
– Ну что ты торчишь здесь, вместо того чтобы пойти за ней? – спросил молодого человека отец, когда семейство Хартли удалилось. – Черт возьми, сынок, ты же горец! Бери что хочешь!
Коннор взял чарку с вином с подноса у проходившего мимо слуги, сделал глоток и улыбнулся.
– Мы не в горах, отец. Здесь мужчины должны вести себя вежливо. Но важнее
