не разбираешься в этом. Ты действуешь мне на нервы.
Всю оставшуюся дорогу он предпочитает молчать. Пожалуй, самое разумное решение в этой ситуации. Еще бы чуть-чуть и он бы меня довел. Маленькие, черт их подери, альтруисты. Он тормозит у моего дома, я выхожу, тушу бычок и начинаю чувствовать легкое головокружение, и знакомую, медленно надвигающуюся пульсацию в голове. Меня охватывает такой животный страх, что руки начинают трястись, а тело просто цепенеет, я ищу глазами Илая и начинаю паниковать как какой-то загнанный зверь.
Оно начинается.
– Илай! Илай, мать твою! – я кричу срывающимся голосом.
– Я здесь, сэр, чем могу помочь?
– Открой футляр, вколи мне морфин, – я трясу его за плечи, смотрю ему в глаза в надежде, что он меня понял, – пузырек, дай мне пузырек. Потом отнеси меня домой, слышишь меня?
– Я Вас понял, сэр, не беспокойтесь. Я о Вас позабочусь.
– Быстрее! – я цепляюсь пальцами в его плечи, а он открывает футляр и достает его содержимое.
– Все хорошо, еще чуть-чуть и все будет в норме, – он не знает чего ожидать, а потому больше пытается успокоить себя, чем меня.
Он быстро набирает в шприц морфин и вводит мне иглу под кожу, царапает меня иглой, потому что мои руки трясутся. Смотрит мне в глаза, проверяя все ли в порядке. Я глотаю пузырек лауданума, а он кладет обратно шприц с металлическим поршнем. Голова начинает пульсировать от боли, по стенкам черепной коробки будто бьют молотком изнутри, я чувствую адский жар, пальцы немеют, и я падаю на колени. Я начинаю орать от боли, она настолько сильная, что организм выворачивает в какой-то неестественной позе. Чертова боль такая невыносимая, что я начинаю ногтями царапать асфальт, но из-за морфина это длится недолго, и я вырубаюсь почти мертвым сном. Он спас меня.
Глава 5
Гарнетт.
Я нервно раздираю ногтями кожу у своих пальцев, так долго, что на моих брюках появляются оторванные кусочки сухой кожи. Я стряхиваю их со своих коленей и выпиваю полбутылки воды без газа. Во рту пересохло, руки немного трясутся от напряжения. В конце концов, я не каждый день кого-нибудь похищал. Это был особый день.
Я сижу в своей машине у одного из богатеньких клубов Лондона, где богемная молодежь предпочитала проводить пятничные вечера. Уже давно стемнело. На часах глубоко за полночь. Мой фургон стоит поодаль от неоновых вывесок, так привлекающих внимание. Толпы пьяных девиц входят в клуб, а после вываливаются угашенные под завязку. Молодые, богатенькие и безбашенные отпрыски миллионеров и элиты Лондона. Я не скрывал своей ненависти к этим ублюдкам. Мимо проезжает полицейская машина, и я резко пригибаю голову вниз, боясь вызвать хоть малейшее подозрение. Когда они уезжают, я тут же приковываю свой взгляд ко входу в надежде ничего не упустить из виду. Я вновь смотрю на часы. Уже скоро. Нервишки шалят, и тревожность всё равно накатывает мелкими волнами, я тарабаню пальцами по рулю и озираюсь по сторонам бешеным взглядом. Время будто тянется как резина.
Через
