его нерешительный взгляд, он достает из кармана серебряный футляр с морфином и лауданумом, показывает мне, взглядом спрашивая, не понадобится ли мне это. Я отрицательно мотаю головой и захожу внутрь.
Большой зал в темно-бордовых богемных тонах, огромная кровать с шелковым постельным бельем, тонкий сладкий аромат красного терпкого вина, обнаженные тела, медленно извивающиеся и переплетающиеся друг с другом. Кажется, что я отсюда ощущаю их жар. На своих плечах я тут же чувствую горячее прикосновение нежных рук, высокий парнишка с шелковыми кремовыми волосами помогает мне снять рубашку, он облизывает свои губы и смотрит в мои глаза.
– У тебя самые бездонные глаза из всех, что я видел, – он нежно стаскивает с меня рубашку, а потом берет за руку и ведет к постели, а я просто повинуюсь ему и беспрекословно следую за ним. Я тону в этой бездне забывая обо всем.
Когда я возвращаюсь обратно, я нахожу Илая в зале для гостей. Он кушает маленькие французские булочки со сливочным заварным кремом и потягивает молочный коктейль с земляникой, рядом сидит миловидная девушка, улыбается ему. Когда он видит меня, он тут вскакивает и быстро подходит ко мне.
– Все хорошо, сэр? – спрашивает встревожено.
– Все прекрасно, отвези меня домой.
Чувствовал ли я себя хоть немного удовлетворенным? Пожалуй, да. Секс был третьей моей слабостью, наравне с едой и алкоголем. Все до ужаса примитивно и банально. Порой мне было неважно с кем трахаться, будь то покупные ребята из дома мадам Франсин, случайно встреченный мною парень на улице, зашедший ко мне курьер, пьяная девка из богемного клуба, бармен одного из баров Лондона, официантка из фешенебельного ресторана или просто попавшийся мне на глаза парень или девчонка, с которыми я невольно перекинулся взглядами. Меня не волновало, кем они были и чем они жили, если они были в состоянии раздвинуть передо мной ноги. Меня интересовал лишь конечный результат, и пока меня это устраивало.
Когда мы садимся в машину, он не спускает с меня глаз, делая это так, чтоб я не видел. Он смотрит вперед, а краем глаза косится на меня, будто проверяя, я ли это или за время его отсутствия меня успели подменить.
– Какого хрена ты пялишься? Есть вопросы – так задавай. Ненавижу долбанное молчание.
– У меня нет вопросов, сэр. Я беспокоюсь о Вас, только и всего.
– У тебя есть какие-то особые причины для беспокойства, о которых я не знаю или что?
– Нет, сэр. То есть, бывает, что Вы смотрите в пустоту и Ваш взгляд становится таким печальным, будто… ну, будто Вас что-то сильно тревожит.
– В последнее время жизнь будто потеряла смысл, – я закуриваю и открываю окно, лёгкий осенний ветер раздувает мои волосы, – какой смысл жить, если у тебя есть всё, что тебе нужно и не нужно? К чему стремиться то?
– Можно начать помогать другим, – он пожимает плечами.
– Мне
