мораль: надо ходить пешком и не пользоваться машиной командира полка, – со смешком заметил Безрукавый. – Но откуда ты, Сергей, добываешь такие скандальные истории?
– Они сами идут ко мне в руки, – засмеялся Аношин, довольный произведённым впечатлением. – Ведь кто, кроме меня, вас просветит? Будете сидеть вечно в невежестве.
К вечеру я стал волноваться. Как там у Лени, достала ли она билеты? Кроме того, довольно легко согласившись на посещение театра, я потом осознал, что театр – это не забегаловка, где на тебя могут обратить внимание не более десятка полтора человек, и даже не кинотеатр, в темноте которого ты ничем не выделяешься среди зрителей. Здесь всё будет сложнее, можно напороться на «наших» ребят в штатском, которые не только говорят по-немецки, как настоящие немцы, но и обязаны постоянно быть среди них, изучать обстановку, настроение людей. Самое паршивое, что они могут даже знать меня в лицо, а я их – нет. Однако делать нечего: назвался груздём – полезай в кузов. Ведь не могу же я признаться Лени, что боюсь.
По пути позвонил из будки телефона-автомата. Лени встретила меня с чёрного хода. Она была одета для театра. Не роскошно, но как-то необычно празднично. Бордовое платье хорошо облегало стройную фигуру, подчёркивая все её достоинства, а ожерелье из каких-то камней в старинной оправе придавало торжественность.
В маленькой подсобке я быстро переоделся. Лени придирчиво осмотрела меня и осталась довольна.
– Ты просто мастерски завязываешь галстук, – заметила она.
– Наверное, мода на завязывание узлов не менялась по крайней мере уже лет десять.
– Или стала такой же, как десять лет назад. Мода – это ведь хорошо забытое старое.
Я помог Лени одеть пальто, надел своё кожаное. Лени выключила свет, и мы вышли.
Уже стемнело, горели неоновые огни реклам в витринах магазинов и довольно редкие фонари ночного освещения. Театр был недалеко, минут десять ходьбы. Мы прошли под железнодорожным виадуком, прямо за которым было расположено здание комендатуры.
– Может быть, перейдём на другую сторону? – тихо спросила Лени.
– Уже поздно, – так же тихо ответил я, – идём.
Мы шли в общем людском потоке, никто не обращал на нас внимания. Так мы прошли мимо здания военной комендатуры. Солдат у входа в неё беседовал с другим солдатом, стоявшим на балконе, не глядя на прохожих, словно они были одни.
Фасад театра, украшенный четырьмя коринфскими колоннами с лепным фризом и аллегорическими фигурами «Жизни» и «Искусства» в нишах над цокольным этажом, был ярко освещён, у входа толпилась публика. Это обычное явление в местах, где люди собираются к определённому времени, усиливало праздничную торжественность. К театру один за другим подъезжали автомобили. Одни сразу же уезжали обратно в город, владельцы других ставили свои машины на стоянку. Но большинство шло пешком: театр был сравнительно недалеко от центра. Знакомые весело приветствовали
