сказочность, а уже начальные аккорды оркестра предвещали победу чего-то светлого, доброго над силами зла.
Сзади тихо открылась дверь, и вошли опоздавшие. Стараясь не шуметь, они осторожно присели на кресла, а над залом господствовала музыка, в которой слышалась уже глубокая лиричность. Лени слушала музыку и смотрела в зал. Я смотрел на неё. Лицо девушки, на которое падал рассеянный свет, исходящий от ярко освещённой сцены, чётко выделялось на фоне полумрака зрительного зала. Оно было прекрасно.
***
В понедельник проснулся по привычке рано, но вставать не хотелось, сегодня праздник – 35-я годовщина Советской армии и Военно-морского флота. Давно ли мы говорили «Рабоче-крестьянская Красная армия», подразумевая в этом великий смысл, и так легко примирились с новым названием, подхватили его!
Вчера после театра мы быстро дошли до магазина и, после того как я переоделся, сразу же разошлись. На этом настояла Лени, как я, расхрабрившись, не уговаривал её зайти на часок в «Золотой якорь». Дело в том, что, когда мы, возвращаясь из театра, снова проходили под железнодорожным виадуком, нас обогнал военный грузовик ГАЗ-63, в кузове которого сидело несколько солдат. Я не обратил на это внимания, но Лени заволновалась.
– В кабине сидел майор, он чуть не вывалился из неё, чтобы лучше рассмотреть нас.
– Как ты это увидела?
– Я всё вижу. Тебе надо как можно быстрее вернуться в казармы.
Вернулся я благополучно, не встретив никого по пути. В гостинице светилось всего два окна, в том числе одно в моей комнате.
«Надо что-то придумать, чтобы часов в одиннадцать свет сам выключался, – пришло мне в голову, – но как это сделать?»
Вчера, как только в антракте зажёгся свет, Лени встала и пересела на маленький диванчик в глубине ложи, а я, повернувшись к ней, показал зрительному залу свою спину. Пусть кто-нибудь попробует узнать меня!
Немного погодя, заметив, что в ложах напротив совсем не осталось людей, я предложил Лени:
– Может быть, посмотрим, как там в ресторане?
Лени встала.
– Пошли, – сказала она решительно, – там порядочная толчея, и узнать кого-нибудь можно, только напоровшись на него в упор.
Театральный ресторан был набит до отказа. В основном шло кофе с пирожными, но не забывалось вино и даже коньяк. Нам с Лени повезло: опоздавшие к началу соседи по ложе не опоздали в ресторан и предложили нам места за их столиком. Мы выпили бутылку вина, прибывшую с берегов Рейна, от цены на которое мне сделалось невольно грустно, ведь я видел, что за соседним столиком пили венгерский рислинг, который был в два раза дешевле. Но отказываться было неудобно.
За столом говорили больше женщины. Я боялся, что меня выдаст произношение, Хельмут – так звали соседа по ложе, рослого мужчину с плечами грузчика, – видимо, тоже не из говорливых.
