сестра Шоны?
– Да, милорд.
Уиллоу потупила взгляд. Пряди светлых волос упали ей на лицо.
Он лениво оценил достоинства девушки. Такое выражение лица Шона видела у многих мужчин, когда они смотрели на Уиллоу.
– Очень хорошо, Шона, я возьму вас обеих. Думаю, что подыщу и для нее какую-нибудь работу. Соберите свои вещи. Карета отъезжает через десять минут.
В течение пяти минут девушки побросали свой гардероб – платья, которые носили по очереди, – другие немногочисленные пожитки в потертый кожаный чемодан, который взяли с собой из сиротского приюта. Иона стояла в дверях их комнаты и плакала, осыпая всевозможными проклятиями лысую голову Хьюма.
– Не плачь, Иона, – сказала Шона, меняя мокрую одежду на сухую. – Имение всего в пяти милях отсюда. Обещаю, что мы с Уиллоу будем приходить при каждой возможности.
Нос Ионы походил на мокрую вишню.
– Пять миль? Это все равно что пятьдесят. Вы не станете приходить, слишком далеко. Но даже если сможете, никто не знает, каким хозяином окажется этот англичанин. Может, он откажется отпускать вас из имения. Может, он такой же тиран, как и его дядя. Гореть ему в огне преисподней. О Боже! А что, если он непорядочный? Что, если начнет к вам приставать? – Иона снова залилась слезами.
Уиллоу обняла Иону сзади.
– Мы не позволим подобному случиться, – заверила ее Шона. – Мы можем о себе позаботиться.
– Ты – возможно. Но Уиллоу, милая, обещай мне, что будешь сильной. – Она повернулась к Уиллоу, у которой тоже потекли слезы. – Мужчины – животные в своем большинстве. Они хотят только одного, особенно от таких хорошеньких девушек, как ты. Ты не должна позволить им запугать себя, иначе они тебя используют. Ни хозяин, ни другие слуги. Ты милая девушка и не понимаешь, какое впечатление производишь на мужчин.
Шона отвернулась, в который раз уязвленная, что не она красивее из них двоих. Естественная красота Уиллоу привлекала к ней мужчин, как мед мух. И Шона видела почему. Безукоризненная алебастровая кожа, которую хотелось погладить; детский овал лица, делавший ее красоту вечной; полные розовые, как раковина внутри, губы, сложенные в гримасу постоянного недовольства; длинные блестящие ресницы, создававшие впечатление, будто она только что плакала. И еще эта наивная неосведомленность о собственной красоте, которая делала ее еще уязвимее для мужской лести, оставляя беспомощной, как ягненка на привязи у волчьего логова. Совет Ионы был правдой, которую Уиллоу следовало услышать.
– А ты, – продолжала Иона, приложив ладони к щекам Шоны, – береги свою сестру. Ты разумное создание и обладаешь здравой интуицией. Если кто-то начнет предъявлять к вам непомерные требования или обидит вас тем или иным способом, обещайте, что убежите домой. Вы меня поняли? Здесь вы сможете укрыться.
– Обещаю, – сказала Шона.
Иона заплакала.
– Господи милостивый, что я буду делать без моих девочек?
Они спустились вниз, на кухню, где Иона положила им в корзину печенья с патокой и пирог с почками, который приготовила на ужин Хьюму.
