много читал и поступил, наконец, вольнослушателем в московскую Петровскую земледельческую и лесную академию. Там же одновременно учился и старший брат мамы, Андрей Алексеевич Новиков. Они сдружились.
На каникулы дядя Андрюша пригласил погостить к себе домой, в имение Ильково, папу. Папа летом поехал туда и в первый раз увидел сестру Андрея Алексеевича, молоденькую девушку Лизу – Елизавету Алексеевну Новикову, впоследствии его жену, мою маму.
Семья Новиковых была простой крепкой русской семьей и очень понравилась папе, выросшему хотя в полупольской-полубелорусской среде, но имевшему всегда большое тяготение именно к русскому духу.
Приезжал папа студентом не один раз. Посещали Ильково и другие товарищи братьев Новиковых – Андрея и, несколько лет спустя, младшего брата – Ивана.
У дяди Вани, так мы его звали, был товарищ – Федор Егорович Федоров. Он стал совсем своим человеком в семье Новиковых, а потом другом папы и мамы и моим крестным отцом.
Учась в академии, папа не входил ни в какие политические кружки, взгляды имел старинные, не тронутые социалистическими веяниями.
Но среди близких его товарищей были и революционно настроенные студенты, которые иногда в ожидании обыска приносили к папе как человеку, не находившемуся на подозрении у полиции, на сохранение запрещенные книги.
Был как-то массовый обыск студентов, пришли и к папе, может быть, узнав стороной, что папа прячет чужие книги. Книг этих не нашли, но захватили все папины бумаги, в том числе и записи лекций.
Папа несколько раз ходил в жандармское управление за этими своими записями, но их не возвращали. Не возвращали не потому, что сочли их компрометирующими папу в политических вопросах, а только так, по небрежности к человеческим надобностям.
Наконец папа стал требовать их настойчиво, говоря, что лекции нужны ему для предстоящих экзаменов. В ответ начальник жандармского управления что-то грубо ему ответил. Папа был человек очень горячий, не выдержанный в проявлении своих чувств, и, вспылив, ударил жандарма. Тотчас был арестован и затем выслан как политически ненадежный человек в город Вельск Вологодской губернии сроком на 3 года8.
Это событие имело громадные последствия в папиной дальнейшей жизни не с политической стороны, а с материальной.
Папин зять, Иваницкий Алексей Федорович, который был опекуном над всем папиным состоянием за годы его несовершеннолетия, а затем и за годы ссылки, промотал все.
А состояние было большое, так как после отца и отчима осталось около пяти тысяч десятин земли9.
Наследников же всего трое: бабушка Аделаида, сестра папы Констанция (тетя Кастуся) и папа. Сестра Лена к тому времени, кажется, уже умерла от чахотки.
По старым законам женщинам отдавалась очень маленькая часть из наследства, так, вдове покойного причиталась всего седьмая
Другая версия причины ареста Альберта Урбановича Шанявского изложена в письме сестры Анюты Шанявской от 07.12.1968: «…
В ХVIII – нач. XIX вв. употреблялась десятина владельческая (хозяйственная) – 1,45 га, соответственно 5000 десятин – 7250 гектаров.
