тело подлетало вверх сразу на несколько метров. Правда, удерживать эту высоту я не умела, поэтому Сон-тренировка почти сразу обрывался. Однако многолетние занятия не проходили бесследно.
Со временем мой дух окреп настолько, что я могла удерживаться в воздухе – и во Сне – много часов подряд и почти перестала опасаться, что тень выйдет из дворовых туннелей. Но однажды она выскочила на мостовую просто так, вообще без причины, и свет луны озарил карлика в балахоне до пят и широкополой шляпе. Его бледное лицо в глубоких морщинах нельзя было назвать уродливым, но почему-то, взглянув ему в глаза, я тут же рухнула вниз и остановилась лишь в метрах полутора от земли, как в самых первых Снах. Подойдя вплотную, карлик смог бы дотянуться до меня рукой. Он сделал шаг, другой, третий… Я пыталась поднять себя обратно в воздух, но тщетно. Когда его протянутая рука почти коснулась моего плеча, я сбежала из этого Сна. С тех пор карлик повторял этот трюк еженощно, и продолжалось это до тех пор, пока я не научилась удерживать первоначальную высоту, даже если он всю ночь тянул ко мне руки, насмешливо глядя прямо в глаза.
Как только навык закрепился, декорации изменились, как если бы в симуляторе боя сменили программу. Теперь Сны начинались не на земле, а сразу высоко в воздухе над серыми полотнами полей с черным кружевом лесов, желтыми строчками редких дорог и тревожными пятнами одиноких людских поселков. Дома в них были заброшены, но в слуховых окошках мерцали собачьи морды, и тело начинало ломить от фантомных воспоминаний, как псы прыгают на спину, прижимают к земле и рвут между лопаток.
Когда я привыкла и решила, что так просто будет теперь всегда, полеты над тусклыми полями прекратились и я опять оказалась на ночной Тверской. В этот раз Москва ощущалась странно. Казалось, я вижу ее духовную изнанку: мостовая, небо и дома – всё картонно-серое, только из окон исходит слабое серебристое свечение тех живых душ, что спят внутри. На моих плечах висит солдатская шинель – длинная и легкая, как крылья ночного мотылька. Отчего-то мне становится неуютно на земле, и я взлетаю до уровня крыш, неспеша дрейфую в сторону Кремля. В одном из дворов по правую руку прошмыгивает знакомая тень. Я вздрагивают, но высоты не теряю и только добавляю скорости. Тень не отстает, и вскоре мы мчимся почти вровень друг с другом. Далеко впереди показываются стены Кремля с единственной горящей звездой. Ее жадный свет завораживает: хочется разогнаться так, чтобы от ветра перехватывало дыхание – и налететь всей грудью на рубиновый луч. Во Сне любое желание – закон, поэтому через несколько свистящих секунд мои ребра с треском лопаются, и внутри вспыхивает самая горячая звезда на небосклоне. Я взрываюсь и разлетаюсь остывающими искрами в самые далекие небесные недра; а то, чем я здесь была, катится по брусчатке рваным лоскутом…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен
