а надо изучать. На примерах Солоухина, да и многих наших сограждан. Вся беда в том, что мы только прикидывались, что их изучали. Иначе они бы не превратились в наши иконы. Но надо постепенно приучаться к не оскорбительным друг для друга дискуссиям. Об одном условии нужно договориться: когда политики ставят свои личные амбиции выше человеческих жизней – это все-таки неоправдываемо.
Я принадлежал к тем, кто в детстве преклонялся перед этими двумя именами. В юности – к тем, кто считал, что Сталин искажает ленинские идеалы, и романтизировали Ленина, цепляясь за него как за последнюю соломинку иллюзий. Но в то время любили повторять: «Кто не с нами, тот против нас». Это была изувеченная укороченная цитата из уст Христа из Евангелия от Матфея. Из нее убрано «Кто не со мной, тот против меня и кто против меня, тот не собирает, а расточает». К сожалению, и учитель, и ученик в данном случае не собирали вокруг себя талантливых людей, а с преступной ревностью расточали драгоценные умы, набив ими однажды целый пароход и выпроводив из нашей страны, а потом ими начали набивать уже лагеря, превратив свою нетерпимость в преступное расточительство человеческих жизней.
Признаюсь, Ленин из меня самого довольно мучительно и медленно «выходил». Образ златокудрого мальчика на портрете все таял и таял. Но многих, в том числе и меня, пугал подсознательный инстинкт самоспасения, страха окончательно порвать с обществом, в котором Ленин не подлежал сомнениям. Я и в «Братской ГЭС», и особенно в поэме «Казанский университет» пытался возвышенно использовать образ юного мятежника во имя справедливости – Володи Ульянова, который тогда еще не стал Лениным, отдающим приказы расстреливать крестьян, не сдающих советской власти семенное зерно. Я даже цитату из Ленина, семнадцатилетнего, обратил в поэме «Казанский университет» против «наследников Сталина: «А стена-то ведь гнилая. Ткни – развалится она».
Помню, шел я в год столетия Ленина на лыжах переделкинским лесом по последнему задержавшемуся апрельскому снежку, а навстречу мне бодренький свеженький Вениамин Каверин, хотя в моем сегодняшнем возрасте, и тоже на лыжах: «Евгений Александрович, я тут прочел в последнем юбилейном номере к столетию Ленина ваш «Казанский университет»… У нас что, переворот, что ли? Как это напечатали?!»
Перечитывая свою «Преждевременную Автобиграфию», я не нашел в ней ни одинешенького неискреннего слова. Но искренность еще не есть истина. Я был тогда точнехонько таким, каким я себя описал – не лучше, не хуже. Но я не хочу, чтобы мои читатели подумали, что обо всем, написанном в этой автобиографии столько лет назад, я считаю и думаю так же и сейчас. Выберите сами, в чем я был прав, в чем нет. Я вам ничего не навязываю.
8. Володя Ульянов и Сосело Джугашвили
Я освободился от культа личностей не только Сталина, но и Ленина, но и от культа безличности. И народ тоже может ошибаться, если его «ошибают». Советую всем вам не доверять «на слово»
