все-таки не сдали,столькие надежды погребя.
Незаметно Родиной мы стали.
Как же нам уехать из себя?
«Когда стихотворенье заперто…»
Когда стихотворенье заперто.
в себе зазнавшемся само,
то от живого шума, запаха
оно позорно спасено.
А я люблю стихотворения,
когда они, с ума сходя,
похожи на столпотворения,
на пляску снега и дождя.
А я люблю стихотворения,
где в золотящемся тазу
багряно булькают варения,
всосав случайно стрекозу.
Когда стихи идут, как женщины,
весь шар земной дрожмя дрожит,
и то, что жизнь она божественна,
сомнению не подлежит.
Но лучше начерно и набело
писать себя, писать судьбу.
Люблю Бориса Чичибабина
за рукопись Руси на лбу.
Мне Чичибабин – это Родина,
последний нонешний святой,
и смотрят глыбко и колодезно
его глаза с живой водой.
Люблю я пьющих полной чашею
отравленное бытие,
когда поэт – он величайшее
стихотворение свое.
Рикошет
Панк приехал в Москву с Пикадилли
в шортах, смахивающих на трусы,
счастлив, что на него походили
панки здешние «made на Руси».
Новобранчески розовея
своей бритой башкой по Москве,
он восторженно у Мавзолея
тряс дикарским колечком в ноздре.
Гужевался он в Сивцевом Вражке
и помарихуанил слегка
в мятой красноармейской фуражке,
завернувшийся в знамя полка.
Накупил деревянных матрешек,
Горбачевых и ельциных он,
но ума не купил ни на грошик
и не понял, кто чем начинен.
Что усек он из наших болячек,
на тусовку сюда прилетя,
их пристойных парламентских драчек
избалованное дитя?
Гладкой голенькой головою
не допер – где добро, а где зло,
когда что-то, кажись, броневое
почему-то вокруг поползло.
От приказа не охнул, не ахнул
перед здешним парламентом танк,
ну а взял и по-свойски бабахнул —
чуть не грохнулся в обморок панк.
По Советам шмальнув по-советски,
словно возле банановых пальм,
парень в танке прищелкнул по-детски
языком пересохшим: «Попал!»
И «Калашниковы» перегрелись,
как на жарких перинах у вдов,
показав человечеству прелесть
переходных периодов.
И взволнованный Запад – сторонник
наших сказочных перемен,
позабыв про Сильвестра Сталлоне,
сердобольно припал к CNN.
Этот панк из капстранных балбесов
со звездой на солдатском ремне
не читал, к сожалению, «Бесов» —
книги-гида по нашей
