странный – непохожий ни на что! – разговор. И ему этот разговор чем-то приглянулся, поэтому он спросил прямо:
– Если ты есть НИКТО, а ты – НЕКТО, можно я буду ВСЁ?
– Ну, да, это может как-то дополнить нас, – ответил НИКТО, – и, может, даже уравновесить неуравновешиваемое.
– Неуравновешиваемое? – поморщился НЕКТО.
– Да, неуравновешиваемое.
– Уравновесить?.. Дополнить?.. Это ящик Пандоры какой-то, а не тема… Хе-хе!.. Интрига на интриге, и интригой погоняет.
– Не будет интриги – не родится на свет ничего живого, – сказал НИКТО, – никакой путной музыки и никакой путной книжки.
– Ага. Значит, мы будем заниматься уравновешиванием неуравновешиваемого? – спросил НЕКТО, раздражённо-агрессивно. – Весёлое занятие!
– Нет интриги – нет ничего… – НИКТО по-прежнему стоял, глядя перед собой в никуда. – Чтобы из «ничего» сотворить что-то, надо сначала сконструировать интригу, или, по крайней мере, попробовать сделать это.
НЕКТО в ответ хотел что-то сказать, но звуки предательски не артикулировались: онемели вдруг – как назло! – голосовые связки, язык, губы.
Такая же реакция была и у ВСЁ: он стоял с лицом человека, которого на мгновение выключили из жизни, и он замер, словно статуя.
– Когда я ем – я глух и нем… – невероятным усилием воли выдавил, наконец, он из себя.
После этого они втроём – одновременно, как по сценарию: наигранно и по-клоунски! – шумно рассмеялись, чем привлекли внимание галдящего 9-б класса, в который они, все трое, были определены завучем новой СШ № 63…
(«ОДНА ЧАСТЬ МЕНЯ ПОСТОЯННО ПЕРЕЖИВАЕТ, ЧТО Я ОБЫЧНЫЙ НЕУДАЧНИК, в то время, как другая, мнит себя Господом Богом…» Джон Леннон.)
– А кто-нибудь мне подскажет, какое сегодня число? – обратился к свежеиспечённым одноклассникам ВСЁ. – А то мои золотые что-то заклинило. – Он на самом деле озадаченно смотрел на свои наручные часы, постукивая ногтём указательного пальца по стеклу, они будто перестали тикать, будто кто-то вручную остановил их: замер маятник, замер весь механизм, остановились стрелки на циферблате.
Потом ВСЁ поднял руку вверх, показывая всем свои заклинившие золотые.
Теперь весь 9-б стоял с перекошенными физиономиями от дерзко поставленного вопроса: школьная линейка всегда проходит в последний день лета: ясен пень – здесь никакие золотые с бриллиантами часы не нужны. Чушь какую-то городит этот шут гороховый: время – оно и есть время. Мозги, верно, у него переклинило, а не часы.
- Само собой: сегодня 32 августа, – ответил негромко НИКТО, очень негромко.
Тем не менее, все – весь класс! – услышали этот ответ. Перекошенные физиономии 9-б ещё больше, чем после вопроса ВСЁ, исказились в сторону аномалии. И общешкольный галдёж стал для них совсем неслышимым, как в немом кино: люди вокруг двигались, что-то делали, что-то говорили, а звуков не было.
Центром внимания
