style="font-size:15px;"> – Не припоминаете? А я вам скажу – ваш маленький паж уже год как покоится возле Сен-Дидье. Потому что прямо по приезде в город он покрылся чумными бубонами и испустил дух спустя два дня страшных мучений. Вы желали скрыть от всех факт того, что бедняга скончался именно от чумы. Его объявили вором и сообщили, что мальчик умер от позора и мук совести.
Очень хочется уйти, даже убежать. Но ноги не слушаются. Солнечный свет тянет пыль сквозь синеву витражей, глазам больно – я закрываю их.
– Сударь, кто вы? Из Инквизиции?
Незнакомец улыбается:
– Позвольте объяснить вам, сударыня – скажем так, я присматриваю за порядком.
Я молчу, так как совершенно не осознаю происходящего. Мне страшно, накрывает волна ужаса. Это месть Папы? За что?
Вглядываюсь в незнакомца. Он снова морщится и подавляет зевок. Наклоняется, чтобы почесать собаку за ухом. Пес зевает и укладывает морду на лапы.
– Никакого Папы, сударыня… Нет. Это все не тот уровень. Видите ли… Я присматриваю за мировым порядком.
Как бы в доказательство своих слов он водит руками в черных перчатках в воздухе. Видимо, на моем лице отражается сомнение и смятение, потому что человек в плаще продолжает:
– Да-да, сударыня, и не стоит сразу записывать меня в одержимые дьяволом.
– Сударь, – говорю, тем не менее, осторожно, так как полагаю, что дело не в одержимости, а в душевной болезни, – разве не дело Господа Бога нашего следить за мировым порядком?
Незнакомец устраивается на твердой скамье с максимальным удобством – садится, поджимая под себя ноги и расправляя полы плаща:
– О, и вы допускаете, что это Господь Бог ваш наслал «чуму на оба ваших дома»? – он бормочет последние слова себе под нос. – Хорошая фраза, надо кому-нибудь посоветовать – из вагантов или поэтов.
– Господь насылает беды и несчастья на род человеческий в наказание за грехи наши, – неуверенно отвечаю ему. С одержимыми или душевнобольными нужно быть предельно осторожной.
– Вот оно что, сударыня. Можете вы мне перечислить ваши грехи, за которые на вас было послано такое несчастье? – он обжигает меня взглядом. – Неверность супругу? Гордыня? Уныние? Какой из этих грехов позволил Богу наслать чуму сразу на всю Геную? А не скажете мне, сударыня, а может, это Аллах виновен в несчастьях, свалившихся на Авиньон, Венецию, Флоренцию, Париж?
Боже мой… Если он не душевнобольной или не одержим дьяволом, то он еретик… Подослан Папой. Папе нужно уничтожить нашу семью. В наказание за чуму в Авиньоне. Какой хитрый способ… Меня объявят еретичкой и казнят…
Незнакомец наблюдает за мной, ехидно прищурившись. Выдержка, Мария, и еще раз выдержка, достойная древнего рода.
– Сударь, вероятно, вы лучше осведомлены, в причинах поразивших нас бед.
Кажется, он только этого и ждет. Вульгарно хлопает себя по коленям:
