снова прыгают от середины локтя до запястий:
– Там хватит. Не хватит – придешь и возьмешь. Нечего бегать с двумя кошельками. Звенящим жестом она дозволяет мне уйти.
Из прохлады атрия выбегаю на зной. Солнце палит. Перебегаю в тень. Тут же в лицо мне прилетает слой пыли. Тьфу, это пепел. Уже вторая неделя, как эта дрянь сыплется в лицо. Позавчера в затылок больно прилетел камень, черный, маленький. Слава Юпитеру, не было крови.
Первым делом забегаю в пекарню. На улице Стабий у нас лучшая пекарня. Толстый Улиций принимает заказ – его щеки лоснятся от радости, а от малейшего движения пухлых рук я ощущаю запах теста. Ммм… Свежевыпеченным хлебом пахнет задолго до входа в его заведение – легко найти.
– Ну-ка скажи, Мария, – хитро прищуривается Улиций, – и зачем это госпоже Октавии столько хлеба и моей лучшей выпечки на завтра, а? – протягивает мне маленькую булочку. Черствая. Беру и прячу в карман.
– Мой господин, завтра свадьба в доме господина Аумерика.
Улиций хлопает себя по полному животу, отчего в воздух взлетает мучная пыль:
– Да ты что, Мария?! Неужто младшую Октавию выдают? А кто же счастливчик? – и он выдает мне вторую булочку, помягче. – Эта с медом, бери.
– Благодарю, мой господин, – ее я тоже прячу в карман. – Она обручена с господином Тиверием, наследником Антония.
– А, ну-ну… Антоний, значит, пасынка пристраивает. Ну да, ну да… – Улиций морщит лоб. Явно хочет что-то сказать, но мне пора бежать дальше. Пекарь отпускает меня, взяв шесть денариев задатка. – Передай госпоже Октавии, что наимячгчайший хлеб и наивкуснейшую выпечку доставят завтра ровно к шести.
На улице надкусываю вторую булочку – о, боги – мне в рот затекает горячий мед. Как вкусно. И как мало она стоит – всего-то рассказать новость. Прижимаюсь к раскаленной стене дома – по узкой улице несется взмыленный всадник на огромном коне. Пыль залетает мне в рот, раскидываю руки по стенам, закрываю глаза. Когда всадник исчезает в клубах пыли и пепла, я обнаруживаю, что моя булочка исчезла. Рядом нахожу довольную собаку, которая облизывается с самым наглым видом. Чтоб тебя… Пес смешной – белый, с черными пятнами. Уши очень большие, висят чуть ли не до земли. Отдаю собаке и вторую булочку.
– А ты добрая душа! – откуда он только взялся?!
Прилично одетый юноша с белыми волосами и белым благородным лицом. Темные глаза, нос чуть крючком. Похож на нашего жениха – господина Тиверия, такой же белокожий. Одет скромно, но в белое с ног до головы. Плаща нет. Сандалии очень дорогие.
– Простите, мой господин, – застываю, опустив глаза.
Господин улыбается. Протягивает мне руку – в ней возникает такая же булочка с медом, что съела собака. Псина подходит, виляя хвостом, но мужчина делает неуловимое движение пальцами, раздается сухой щелчок, и пес укладывается у его ног.
– Бери, не бойся, – он все так же улыбается мне.
Подозрительный
