как страшную трагедию. Я обращалась с ним словно с фарфоровой статуэткой, стараясь не говорить лишнего. Информация о том, что я собираюсь совершить путешествие во времени могла окончательно выбить его из колеи.
– Думаю, мне пора забыть его имя, – томно произнесла я и крепко сжала папину руку.
– Правильно! – бодро закивал папа.
Я задумалась и осознала одну очень важную вещь. Папа по-прежнему считал Бернара редким негодяем. Но он вовсе таковым не являлся. Он был прекрасным благородным мужчиной, умеющим путешествовать во времени. Во всяком случае мне хотелось в это верить.
– Знаешь, пап, – радостно произнесла я, – я думаю, что Бернар бросил меня не по своей воле.
Папа удивленно приподнял брови и откинулся на спинку стула. Он явно был настроен скептично. Ни ничего. Со временем он все поймет.
– Что ж, надеюсь, так оно и есть, – сказал папа и загадочно мне улыбнулся.
Думаю, он просто хотел мне верить. Так же, как я хотела верить Камилле. То, что она мне рассказала, было полным бредом, но полностью оправдывало Бернара и к тому же давало мне шанс начать новую жизнь.
Я просидела у папы почти два часа. За это время в лавку зашло порядка пяти клиентов. Папа обслуживал их с такой скоростью, что я едва успевала сделать глоток горячего шоколада, как он уже снова сидел напротив меня. Мне хотелось наговориться с ним на несколько десятилетий вперед, но я понимала, что это невозможно – ведь если я окажусь в другом времени, он будет первым, по кому я соскучусь и каждую минуту моей новой жизни, которая, вполне вероятно, начнется через час с лишним, мне будет его немного не хватать.
Папа дал мне с собой упаковку трюфелей и кокосовую плитку. Неплохой набор для путешествия. Выходя из кондитерской, я в последний раз посмотрела в его сторону и нежно произнесла:
– Я люблю тебя, папочка.
С тех пор как мама ушла, я была единственным человеком, который признавался ему в любви. В тот день, когда моя жизнь должна была в корне измениться, я сделала это с особой теплотой – ведь мне стоило обеспечить его своей любовью на всю оставшуюся жизнь.
– И я тебя люблю, милая, – сказал папа мне в ответ.
Я смущенно кивнула и вышла из шоколадницы. Мои глаза были полны слез. Мне хотелось кричать от боли, которая сковала мое сердце тяжелыми цепями. Я знала, что будет тяжело, но не думала, что до такой степени. Каждый раз, покидая папину шоколадницу, я испытывала легкую грусть. Но в день, когда я покидала ее навсегда, мне было не просто грустно – я была абсолютно раздавлена. Я шла не оборачиваясь. Я знала, что если обернусь, то больше не смогу сдерживать эмоции, которые накатывали на меня словно штормовые волны.
Я дошла до Сен-Сюльпис за десять минут. На часах было без пятнадцати семь. Какие-то пятнадцать минут отделяли меня от новой жизни. Я по-прежнему не могла осознать, что со мной происходило. Казалось, я просто смотрю фильм, в котором играл главную роль.
Пятнадцать минут пролетели
