к ней и припал губами к ее губам. Мгновенное опьянение овеяло его, когда он ощутил, что Диана отвечает взаимностью. Эти две секунды их первого поцелуя родили в нем нечто неизведанное и до того волнительное, что он вначале не понял, испытывает ли страх или это хватившее через край блаженство обуревает его. Возможно ли в это поверить – его любит сама Диана! Ее полные лилейно-мягкие губы одухотворяли само определение нежности, ее отзывчивый поцелуй источал поистине эдемское удовольствие. Если существуют до сих пор на планете следы райского сада, то поцелуй Дианы – один из них. Макс не осознал миг завершения поцелуя, пребывая некоторое время в упоительном отрешении. Вывел его оттуда ласкающий полушепот Дианы:
– И я тебя люблю.
Эти слова не стихали в его бурлящем мозгу до самого общежития, куда они пришли неспешной походкой, обойдя вначале озеро, где развесистые деревья с хитросплетенными ветвями не пропускали низких лучей заходящего солнца, отчего те отбрасывали бледный дрожащий свет на мшистую землю, затем прогулялись вокруг узловато цветущей пестрой клумбы променада общежитий и, наконец, войдя в фойе, встретили Вэла Барского, медленно прохаживавшегося в компании двух дородных темнокожих женщин из обслуги в голубых униформах.
– Добрый вечер, мистер Барский! – воскликнули хором Макс и Диана, поспешив к нему. Декан обдал их привычной теплой улыбкой и радушно сказал:
– Какое счастье видеть моих птенцов свежими и повзрослевшими после каникул! Вы случаем не спутали дни? Церемония ведь только послезавтра. Стойте! Я понял: вам хочется побыть наедине.
– Вы очень проницательны, – засмеялся Макс. Диана смущенно улыбнулась, приподняв уголок губ. Декан положил руки им на плечи, наклонил голову, отчего очки съехали на нос, и исподлобья взглянул на обоих. Глаза его светились одновременно и шутливым блеском, и глубоким интеллектом.
– Я рад видеть вас, друзья. Вы знаете, что школьные двери всегда открыты для своих учеников, а для вас, прелестных, тем более.
– Чем мы заслужили такую честь? – осведомился Макс. Этот человек вызывал у него необъяснимое, трепетное уважение. Он понизил голос и ближе наклонился к слушающим.
– Во-первых, вы одни из лучших учеников своего курса. Во-вторых, глядя на вас, я вспоминаю свои годы молодой влюбленности. И в-третьих, как давний эмигрант, скучающий по родине, я хочу всячески содействовать детям такого же эмигранта, как я. То же относится и к вашим брату с сестрой. – Тут его лицо посуровело. – Только мистер Назарян ужасно меня огорчает. Вы поделитесь секретом, что с ним случилось?
Вопрос поверг обоих в ступор. Макс чуть не выдал на голубом глазу всю правду, смущенный влечением быть честным с деканом, но Диана нашлась вовремя:
– Ему недостает терпения. Если бы не эта мальчишеская вспыльчивость, не дающая ему усесться за уроки!
– Жаль. Прежде я связывал с ним большие ожидания. Твой брат – очень
