говорили наиболее толерантные представители издательского мира. Один или двое моих ближайших друзей (особенно из Кармелит-Хауса), с кем я обсуждал книгу, были даже более резки: «Сторонитесь всего этого, либо вас будут считать чудаком или сумасбродом, наподобие тех приверженцев высшей мудрости, что разгуливают в сандалиях, носят длинные бороды и питаются орехами».
Нынешнему поколению непросто уловить весь дух этого совета и осознать, насколько серьезно он был обоснован. Защитник мира действительно рисковал вызвать к себе подобное отношение, и издатели, увы, в значительной степени разделяли господствующие настроения.
В конце концов я решил больше не искать издателей, а опубликовать книгу – в сокращенном виде – за свой счет, и издал ее через книготорговую фирму «Симпкин Маршалл». Сократив содержание книги до двадцати восьми тысяч слов, я назвал ее «Европейская оптическая иллюзия» и подписал псевдонимом «Норман Энджелл» (как уже упоминалось, мое имя, данное при крещении, Ральф Норманн Энджелл Лейн), чтобы этот памфлет не ассоциировался с моей работой в качестве управляющего парижским отделением «Мейл» и второстепенными публикациями.
Разослав книгу приблизительно в сотню газет для рецензий, я приготовился ждать. Ждать пришлось долго. В течение многих недель не появилось ни одного упоминания о выходе книги, если не считать формальных двух-трехстрочных сообщений.
Это было еще хуже судьбы «Трех флагов». Ну, делать нечего.
После такой интерлюдии, которую Нортклифф назвал бы «погоней за бабочкой», я попытался примирить себя с мыслью о том, чтобы в будущем ограничиться работой в «Мейл», связать свою судьбу с организацией Нортклиффа, заработать побольше денег, купить парусную яхту побольше и получше и проводить время настолько весело, насколько это возможно, пока Европа не разнесла себя на куски.
Однако в качестве прощального жеста я разослал экземпляры книги двум или трем сотням избранных общественных деятелей в Британии, во Франции и в Германии. (Поскольку книга явно осталась бы нераспроданной, я мог рассылать ее совершенно свободно и кому угодно.)
Вначале ничего не происходило. Но спустя примерно три месяца что-то начало меняться. На завтраке с несколькими коллегами-газетчиками, по большей части иностранными корреспондентами, один из них небрежно обратился к другому, не зная о моей прикосновенности к этому предмету: «Вы видели книгу “Европейская оптическая иллюзия”? Вечером на дипломатическом ужине о ней говорили несколько человек и прочили ей большое будущее. Я никогда о ней не слышал». Тогда я написал редактору «Нейшн» Массингхэму, с которым был немного знаком, и попросил его взглянуть на книгу, предложив ему либо согласиться с тем, что это полный вздор, либо что она очень важна. Если решишь, что это вздор, так и скажи. Если она важна, так и скажи.
Результатом стал двухстраничная рецензия, написанная, как я полагаю, Х. Н. Брейлсфордом. Я разослал ее двум десяткам журналистов. Через несколько месяцев
