следует не счастливый финал, а ещё одна череда преград. Бывает так, что прекрасные девы оказываются сиренами, готовыми высосать все твои деньги и душу. Но чаще всего бывает так, что, хотя ты и нацепил корону, оказываешься никаким не принцем, а самым обычным зевакой в толпе. И роман этот написан совсем не про тебя.
«Чёрт! Ну, подожди, ладно?»
Я без труда отыскиваю место Кота в мире моей технической альтернативы: он – ночник. Симпатичный и милый, немного отгоняющий темноту моего одиночества. И всё-таки света ночника не хватит, чтобы читать. Чтобы писать, рисовать, отыскать упавшую серёжку… Этого света хватит только на то, чтобы дойти до выключателя, не наступив в темноте на кота. Или на то, чтобы спокойно уснуть при боязни темноты.
Я не боюсь ни темноты, ни одиночества, у меня даже нет кота. И всё-таки ночник стоит у меня на полке. Я купила его в IKEA просто потому, что он симпатичный. С котом та же история: он мне не нужен, я не люблю его, и у нас это взаимно. Я была очарована его манерой говорить тихо и подбирать слова, мне нравилось, что он пользуется популярностью у девушек и всё-таки обратил внимание на меня. Но больше всего мне нравилось, что окружающие наконец отстали от меня с вопросами, почему я одна, и предложениями познакомить с кем-нибудь.
Вот только я не знаю, какая выгода от отношений со мной самому Коту. Я несимпатичная и неумная, занудная и предпочитающая проводить время в одиночестве. Порой мне кажется, что всё это какая-то глупая шутка или спор, что Кот и его друзья смеются надо мной, поверившей, что со мной кто-то хочет быть. Они делают ставки, буду ли я ждать его в заснеженном парке, как долго я стану терпеть его скотство. Я знаю, что это глупо, что такие нелепые розыгрыши тоже бывают только в подростковых фильмах и романах, и всё же меня не отпускает чувство неправильности происходящего. Я почему-то совсем не верю Коту. Я даже не могу заставить себя называть его по имени.
«Нет, – отвечаю я ему. – Я иду домой».
Прошло уже полчаса. Можно было пересесть на трамвай и доехать без пробок. Можно было уже пешком дойти. Те, кто ставили сегодня на то, что я уйду, могут забирать свой выигрыш и угощать друзей выпивкой.
Отключаю звук на телефоне, убираю его в карман. Встаю. Заледеневшая скамейка отпускает меня со скрипом, на заднице остаются плотные снежные полосы. Отчаянно пытаюсь отряхнуться.
Только теперь вижу то, что скрывал от меня капюшон с пышной меховой оторочкой: рядом со мной на скамейке уже некоторое время сидит Дьявол. Одет он всё в то же шерстяное пальто, в котором я встретила его в первый раз в сентябре, и которое выглядит не особенно тёплым. Шапки на нём, конечно, тоже нет. Наверное, дьяволы не мёрзнут и не валяются в постели с температурой и соплями. Он совершенно ничем не занят, даже не прикрылся газетой ради приличия, а абсолютно беззастенчиво взирает на меня.
– Алиса Евгеньевна, – произносит он наконец, опустив приветствие, – вы не изволите пройтись со мной?
– Я
