Фу, Таня!
Настя рассмеялась в голос. Зорина, потупив взгляд побледнела и нехотя обронила:
– Ну да, возможно ты права, – и добавила: – Что-то убогое в этом есть.
***
Среди жужжащего улья, над третьей партой левого ряда, касаясь кончиками поверхности, свисали пряди огненного оттенка рыжие волосы Ани. Она молчаливо склонилась над своей тетрадью с ручкой в руке, будто образуя непроглядную завесу из своих волос, как подражающим водопадам устремленным вниз. Это была ее отдельная, сорока восьми листовая тетрадка, в которую не позволено заглядывать никому. В нее записывались слагаемые рифмой строки, принявшие формы до того бесформенных мыслей и чувств, начало свое берущих из самого сердца Ани.
С этого учебного года, с сентября месяца, директор самолично распорядилась, чтобы Воскресенская сидела за одной партой с Федоровым Иваном, и не на каком ином месте. Наказ был донесен до каждого учителя девятых классов, а потому неукоснительно соблюдался вопреки желаниям двух учеников. Не только Аня всем своим непростым характером восставала против такого решения, но и Федорова не радовал новый порядок. Сидеть за одной партой с Воскресенской – этой нелюдимой рыжеволосой девчонкой, у которой не понятно что на уме, и при всяком малейшем случае выпускающей жалящие иглы и норовившей впиться зубами в глотку, представлялось не легким бременем. К тому же, по мнению Федорова, Аня – девчонка страшненькая, а кому понравится сидеть со страшной, к тому же рыжей, а ко всему прочему, по характеру своему – сущей химерой? Здесь Федоров был категоричен и старался сопротивляться до конца, потому как, на его взгляд, он – отличник, и не только – достоин гораздо лучшей доли.
Если Иван сопротивлялся такому решению, стараясь донести свое негодование ежедневными монологами, говоря по делу и часто без, а также объясняя всю суть вопроса не избирая слушателя – кому попадется, – лишь бы говорить, то у Ани хватало ума молчать, потому как она прекрасно понимала, что решение директором принято окончательное, а все из-за пресловутого правила стучать в дверь, перед тем как войти в кабинет.
Вскоре Федоров смирился со своим не легким бременем и будто даже забыл, что достоин лучшей доли, нежели сидеть за одним столом с насупленной, постоянно недовольной Воскресенской. Может быть в Ане есть некоторая скрытая черта преображать людей, или какое иное свойство, самой ей неведомое, но Иван изменился существенно, не много сказать, принципиально, потому как ученик, имеющий репутацию ни в коем разе не давать списывать и конечно же помогать, стал как раз таки помогать и давать списывать Ане.
Воскресенская же отреагировала на столь щедрый жест со стороны скупого Федорова свойственно своему характеру: приняла этот как должное, само собой разумеющееся, но для себя конечно же подметила его странность. Аня сделала вывод, что Иван всего на всего таким образом желает выслужиться, что вполне в духе его характера.
