бокал. А пальцы Голицына совершили едва уловимое движение, пробежав от мизинца до указательного, словно у пианиста, исполняющего пассаж.
– Вчерашний опыт… До этого мне не попадались люди с нулевым потенциалом…
Шампанское теплой волной разлилось по телу, и Соня смогла вполне непринужденно улыбнуться.
– Я действительно полный ноль?
– Это вовсе не плохо, поверьте! – поспешно парировал Голицын. – Но, чтобы исключить техническую ошибку, необходим повторный эксперимент…
К горлу подкатила тошнота. Голова закончила болеть только под утро, и к повторению Соня совсем не была готова.
– Нет. Не могу… Извините.
Голицын кивнул, не настаивая.
– У вас всегда такая реакция на музыку?
Соня пожала плечами.
– Не знаю. Стараюсь с ней не соприкасаться.
– Вы не посещаете театр, синема, оперу?
Соня помотала головой.
– Праздники? Балы?
Соню этот застенчивый допрос начал бесить.
– Не хожу. И на балет тоже. И в цирк. И в рестораны. И в церковь. И представьте, не чувствую себя ущемленной!
– Я не хотел вас обидеть… – окончательно смутился Голицын. – Просто… Долгое время я сам был равнодушен к музыке. То есть, конечно, учился играть на рояле, посещал концерты. Но там либо мысленно играл в шахматы, либо придумывал палиндромы. А потом познакомился с Тимофеем…
Голицын кивнул подошедшему официанту, тот снова наполнил Сонин бокал. Пузырьки весело побежали вверх по запотевшему хрусталю.
– Тим, кстати, тоже имеет очень низкий эвропоказатель, но при этом я не знаю человека с лучшим музыкальным вкусом. Так что не все так просто с классификацией, и уже тем более нельзя ставить одних ниже других только исходя из замеров эвро.
Соня невольно улыбнулась.
– В мире музыки все должны быть равны. Вы случаем не марксист?
Голицын опять покраснел. Немного надо, чтобы вывести его из равновесия.
– Я все-таки полагаю, что, возможно, дело в качестве самой музыки… Если вы услышите исполнителя высокого уровня, возможно, ощущения будут другими. Обещаю, если будет некомфортно, мы уйдем…
Серые глаза смотрели умоляюще. Похоже, это и правда для него важно.
– Рискну.
И Соня залпом выпила замечательный ледяной брют до дна.
Хорошевич ходил по кабинету взад-вперед, что означало, что к разговору он относится с достаточной важностью.
– Я навела справки. Отец компаньона Голицына, Тимофея Шушина, генерал Василий Шушин, занимается секретными военными разработками, кажется, в области медицины…
– Кажется?
– На то они и секретные, что точно ничего не известно. Но если это поможет материалу, я выясню точней.
Шампанское придало Соне смелости. Щеки порозовели, вьющиеся прядки выбились из косы. Не сбавляя шага,
