лицу, что он, как и прежде, не расположен разглагольствовать о своём настоящем местопребывании, очевидно, было нечто такое, что мешало ему раскрыться перед ней. А, может, у них там, в другой жизни свои какие-то законы. Нет, она совершенно запуталась.
– Ну, какая тебе разница! Главное, что ты сейчас будешь слушать свою любимую мелодию.
Глядя на его знакомое и незнакомое лицо, на страдальческую гримасу, на то, с какой мукой наблюдал он за ней, Ксения прислушалась, замирая. И вот откуда-то издалека полилась чарующая музыка, под волшебным влиянием которой она всегда приходила в поэтическое настроение.
В этот раз, когда они лежали, умиротворённые, мокрые после купания, усталые, измазанные в песке, он словно задался целью удивить её ещё более изощрёнными сексуальными приёмами. Он проделывал с ней такое, о чём она никогда ни от кого не слышала и не видела даже в самых дерзких порнофильмах, однако всё это не очень её радовало и доставляло удовольствия, тем не менее она мужественно переносила все эти новейшие ласки просто потому, чтобы угодить ему, своему бесценному призраку, ибо смертельно боялась, чтобы он, не дай бог, не исчез безвозвратно. Правда, смело упражняясь на любовной ниве, Алексей ни на миг, очевидно, не забывал, с кем имеет дело, потому что не забывал нашёптывать ей трогательные слова, типа: « мой птенчик», « малышка», «мой зайчонок», «лепесточек мой» и при этом нежно держал за руку, гладил лицо, влажные волосы, с упоением целовал глаза, маленькие, почти детские ступни. Она с блаженной улыбкой лежала на траве, а где-то вверху раскачивались мандариновые деревья в такт их движениям. Эта его мужская ненасытность, в которой было что-то одновременно и от дикого зверя, который, ухватив добычу, стремился одним махом с ней расправиться, и от лукавого домашнего кота, который, поймав кошку, ещё хочет с ней поиграть, её бесконечно удивляла. В ней, как ни странно, шевелилась ревность, воспалённое воображение услужливо подсовывало картину, где он вот также, быть может, нетерпеливо и страстно ласкал не её, а другую, наверное, знойную женщину, и та, другая, замирала в его крепких объятиях. « Все они мужики одного поля ягода. Сейчас со мной, а на стороне, небось, есть другая… двойная игра… а ещё твердит, что любит…»
– Ты где это так научился? Браво, просто браво! Раньше, как медведь, был неуклюж! – с грубоватой прямотой выговаривала она, высвобождаясь из его объятий.
«Обманщик какой! С другой наловчился, а на мне практикуется».
«Извращенец ты! Ненасытный сексуальный маньяк! Садист! – со злорадством кричала она, – я больше с тобой не буду, ни за что… потому что ты с другой тоже…
Однако он, не обращая на её истеричные реплики внимания, настойчиво притянул к себе, вновь раздевая её. И опять по телу её пробежал горячий ток, и вся она напряглась, как пойманный зверёк, а сердечко резко ворохнулось где-то у самого подбородка и вдруг замерло.
– Напрасно ты на меня шипишь, малышка, я и раньше мог так. Просто, как бы это тебе объяснить… ты
