перечням советское сознание ринулось к потреблению любой ценой, как к символу новой, более справедливой жизни. Естественно, такая гиперкомпенсация только и могла выволочь на свет то уродство, что мы называем сегодня «лихими девяностыми».
Однако вот что интересно: даже в странах развитого консьюмеризма «жаба человеческая» до сих пор воспринимается в негативном ключе. Не учат ей в детсадах и школах, не преподают основы «жабизма» в университетах и колледжах. Неужто атавизмы старорежимного пуританского капитализма еще имеют на Западе силу?
На данный вопрос стоит взглянуть под статистическим углом. Кого считают сегодня самыми щедрыми филантропами? Как ни странно, именно самые жадные индивидуумы жертвуют на благотворительность больше и охотнее всех. Банкиры, миллионеры, разные знаменитости, короче говоря, те, кому деньги на воздух бросать душа не болит. Что-то не припоминается случая, чтоб кто-нибудь свой первый серьезный капитал пожертвовал нуждающимся. Получается логическое противоречие: вся теперешняя западная цивилизация зиждется на потребителе, на том, кто «жабу» свою холит и пестует. Но на ней, на жадности человеческой натуральной все еще остается печать греха. Пора бы обелить очевидную благодетель текущего момента.
Здесь важно уйти от подмены дискурса и не впадать в позитивные эвфемизмы типа «желать большего» или «стремиться к материальному благополучию», что только еще больше запутает дело. Говорить следует утилитарным языком и вещи называть своими именами: жадность – она жадность и есть. Точка.
Жадные индивиды, то есть самые правильные потребители, не должны краснеть, когда приходится на публике демонстрировать свою главную черту. Почему это только сексуальным меньшинствам можно везде о себе кричать и устраивать парады, а жадным следует помалкивать? Никакие симулякры толерантности недопустимы в обществе продвинутого консьюмеризма. Всякий негатив по отношению к жадинам должен быть заклеймен как дремучий обскурантизм и мизерабельная нетерпимость.
Те же, кто по-прежнему «жабу человеческую» осуждает и не любит, попросту не понимают, что именно она и толкает общественный прогресс вперед. Прогресс как движение от меньшего к большему всегда стоял на принципе изначального дефицита. Это есть ни что иное, как конфликт между тем, что имеется по факту, и тем, что можно было бы поиметь сверх того. То есть конфликт и есть прогресс и вектор нашего общественного развития.
Конфликт сам по себе может объяснить, как в этом мире все устроено. В данном случае он настолько контекстуально релевантен, что в его природу следует вникнуть поглубже.
В конфликте нелегко узнать главный системообразующий элемент любого мало-мальски организованного человеческого социума. Одни считают, что все в обществе держится на языке, другие – на мышлении. Не понимают и те и другие,
